The One. Единственный

— А с ребенком всё в порядке? — спросила Карен.

— Просто после двух выкидышей хотела убедиться, что первые три месяца прошли нормально. И да, Карен, с ребенком всё в порядке. Он хорошо растет, так что поводов для беспокойства нет.

— А что думает Ричард? Когда мы наконец познакомимся с будущим отцом?

— Где он? — Пола повернула голову, заглядывая в кухню и столовую.

— Думаю, вам лучше снова сесть, — спокойно начала Мэнди.

— Только не говори мне, что этот гаденыш слинял! Карен, разве я не говорила тебе, почему мы до сих пор с ним не познакомились? Он ее бросил. Как такое вообще возможно? Вот уж не думала, что ДНК-пара способна на такую подлость…

— Нет, нет, он меня не бросал. Ричард не знает о ребенке, потому что… потому что Ричарда больше нет.

Сестры недоуменно переглянулись, не зная, верно ли поняли ее.

— Значит, он все же тебя бросил? — уточнила Пола.

— Нет, я имею в виду, что он ушел иным образом.

— Иным? Ты хочешь сказать, умер? — спросила Карен. Мэнди промолчала.

— Боже! — Карен изменилась в лице.

— Твой парень умер, а ты ничего нам не сказала? — тихо спросила Пола. — Как это вообще понимать?

Прежде чем что-то сказать, Мэнди глубоко вздохнула.

— Ричард никогда не был моим парнем, — медленно произнесла она, — потому что мы с ним никогда не встречались. Вскоре после того, как мне сообщили, что у меня есть ДНК-пара, я узнала, что его сбила машина.

Карен с тревогой посмотрела на нее и потянулась к ее руке.

— Тогда как ты забеременела, дорогая?

— Я не чокнутая, Карен, и это не плод моих фантазий. У Ричарда, еще подростком, был рак, поэтому он сдал свою сперму на хранение в клинику по лечению бесплодия. В последние несколько месяцев я близко сошлась с его семьей, и его мать спросила меня, не хочу ли я забеременеть от его спермы. — Говоря эти слова, Мэнди поймала себя на том, как смешно, как глупо все это звучит. Ей лишь оставалось надеяться, что сестры ее поймут.

Карен быстро отодвинулась. Настроение в комнате резко изменилось.

— Что? Она за просто так отдала сперму сына первой встречной? А ты сказала «да»?

— Не совсем так.

— Тогда как? Ты беременна от покойника! Это… это уму непостижимо!

Мэнди покачала головой и провела пальцами по волосам. Ей хотелось, чтобы сестры поняли, каково это — чувствовать любовь к человеку, которого лично не было рядом, каково это, несмотря на все препятствия, ощущать некую глубокую связь. Увы, по их неодобрительным взглядам было видно, что она их не убедила и они не одобряют сделанный ею выбор.

— Извини, Мэнди, ты знаешь, что я люблю тебя, но думаю, что это так… неуместно, — начала Пола. Карен кивнула в знак согласия. — Родить ребенка от покойника, которого ты в глаза не видела, с разрешения женщины, с которой ты едва знакома? Это же курам на смех!

— Чем я отличаюсь от женщин, которые рожают от анонимных доноров спермы?

— Конечно, отличаешься! Твой донор мертв, не так ли?

— Но он — моя ДНК-пара, и я люблю его. — Мэнди тотчас же захотелось взять обратно последние слова.

— Как можно любить того, кого ты в глаза не видела? Мэнди, ты влюблена в идею любви, а его семья вложила эти глупые идеи в твою голову. Ты никогда не станешь частью их семьи. Для них ты — инкубатор. Взятая напрокат матка, суррогатная мать.

В Мэнди закипала злость. Ей стоило огромных усилий держать ее в узде.

— Как ты смеешь это говорить! Вы ничего не знаете о них и о том, что я пережила за последние несколько месяцев. Лишь потому, что это не обычный муж, как у вас, это не значит, что все неправильно. Не каждый может быть такими, как вы. Не каждый может найти свою ДНК-пару и жить долго и счастливо.

— У меня нет никакой ДНК-пары, — тихо сказала Карен. Мэнди и Пола удивленно уставились на нее. — Мы с Гэри прошли тест. Тот оказался отрицательным, но мы сказали всем, что да, мы — ДНК-пара.

— Почему? — спросила Мэнди.

— Потому что, когда вы с супругом не ДНК-пара, люди ждут, когда у вас все пойдет не так. Не потому, что они злые, просто такова человеческая природа. Поэтому было проще соврать. Но мы любим друг друга. Вот и тебе ничто не мешало встретить подходящего мужчину и завести с ним семью.

— А я не хочу! Это всегда второй сорт за неимением лучшего! Он никогда не будет значить для тебя все на свете, дети от него — это не дети от того самого. Ты всегда будешь искать себе оправдание.

— Не смей так говорить о моих детях! — возмутилась Карен, вскакивая с дивана. Пола попыталась удержать ее. — Мои дети никогда не будут вторым сортом!

— Я не это имела в виду, просто неправильно выразилась, — сказала Мэнди. Ее глаза наполнились слезами. — Вы не слушаете меня.

— Ты должна поехать с нами к матери, — твердо заявила Карен. — Пола, иди и собери ее одежду, а я возьму туалетные принадлежности.


— Прекратите! — крикнула Мэнди. — Хватит судить меня, хватит твердить мне, что я поступаю со своей жизнью неправильно. Это не ваше дело!

— Ты — наша сестра, поэтому это наше дело, особенно если у тебя с головой не всё в порядке. Как можно влюбиться в покойника?.. Тебя нужно лечить.

— Вон из моего дома! — вскрикнула Мэнди и, схватив Карен за руку, потащила ее к входной двери. Растерянно посмотрев на нее, Пола пошла за ней следом. — Выметайтесь вон, немедленно! — кричала она.

Пораженные ее вспышкой, сестры неохотно ушли.

Когда через два часа Мэнди добралась до дома Пэт, она знала, что теперь рядом с ней те, на чью поддержку она всегда может рассчитывать. Когда она рассказала им о случившемся, Пэт ласково обняла ее.

— Спасибо, мама, — прошептала Мэнди.





Глава 52

Кристофер




Тридцать.

Число, которое для разных людей представляет множество безобидных и относительно важных вещей. Цифры, которые очень важны, когда дело касается возраста, ограничения скорости в пешеходной зоне, порядкового номера цинка, числа композиций на «Белом альбоме» «Битлов», возраста, в котором был крещен Иисус, и количества вертикальных камней в Стоунхендже.

Но для него, Кристофера, число тридцать будет означать завершение проекта по организации крупнейшего в Великобритании дела о нераскрытых убийствах. Если все пойдет по плану, тела тридцати задушенных женщин будут найдены по всему Лондону, и никто не будет иметь ни малейшего понятия о том, кто убийца и почему он это сделал. Затем, так же неожиданно, как и начались, убийства прекратятся.

Эми была занята на работе, поэтому большую часть времени, которое Кристофер проводил в одиночестве, он размышлял над идеей, которая впервые посетила его полтора года назад. Холостой и с ненасытным сексуальным аппетитом, он устал платить за услуги эскорта, снимать «телочек» в барах и посещать закрытые клубные вечеринки, а по сути оргии. Вместо этого его внимание привлекли сайты знакомств. Загрузив несколько приложений, Кристофер удивился тому, как быстро, всего одним прикосновением к экрану смартфона, можно организовать сексуальную связь. Вскоре он выяснил, что пользователи состоят из тех, кто еще не нашел свою ДНК-пару. Сайты знакомств они выбирали потому, что устали от одиночества либо были не прочь провести время со случайным партнером, пока не отыщется их ДНК-пара.

Его также удивило, с какой легкостью женщины выдавали свои номера телефонов — а нередко и домашние адреса — совершенно незнакомому мужчине. Попади их данные не в те руки, с ними может случиться что угодно, подумал он.

И это подсказало ему идею. Что, если эти руки — его? Сумеет ли он, Кристофер, уйти от наказания за убийства в эпоху, когда все, что вы делаете, куда ходите и с кем общаетесь, можно отследить по телефону у вас в кармане? Чем больше он размышлял по данному поводу, тем больше проникался этой идеей.

Им уже давно владел горячий интерес к тому, что двигало серийными убийцами, и ему хотелось понять, почему тех, кто не страдал психическими расстройствами, часто принимали за психопатов. Эксперты предполагали, что они убивали, чтобы избежать чего-то в своей повседневной жизни, что было им в тягость, — и поскольку этот акт требовал напряжения физических и душевных сил, преступление действовало как блокиратор реальных проблем. Но у Кристофера не было таких проблем. Возможно ли просто хотеть убивать, без мотивов, чтобы проверить, сойдет это с рук или нет? Чем больше он об этом думал, тем сильнее становилось его желание проверить это на практике.

Больше всего его вдохновляли преступления Джека Потрошителя. Причем не методология Джека, не его выбор объектов и даже не его откровенная ненависть к женщинам. А то, что, спустя почти 130 лет с тех пор как Джек Потрошитель терроризировал Лондон, мир все еще был очарован тем, что после пяти убийств его личность так и осталась загадкой. Кристофер решил, что хочет добиться такой же черной славы, только в более широких масштабах. Он хотел, чтобы в течение многих десятилетий его убийства изучали, чтобы они становились предметом научных споров и никто по-прежнему не знал бы, кто он такой, каковы были его мотивы или почему они столь внезапно перестали действовать.

Главная проблема заключалась не в выборе объектов и даже не в самом убийстве, а в том, чтобы не оставить на месте преступления никаких улик и не попасться на глаза властям. Если его личность когда-либо будет раскрыта, в ней больше не будет никакой тайны, а убийства забудутся в течение одного поколения. Этого он хотел меньше всего. И хотя у него не было опыта убийств, Кристофер не сомневался: отняв чью-то жизнь, такой человек, как он, вряд ли будет мучиться угрызениями совести.

Кристофер обожал победы, даже над самим собой, поэтому, чтобы заставить план работать, ему требовалась амбициозная цель, к которой он мог бы стремиться, иначе быстро утратил бы интерес. Ему никогда не достичь рекордной цифры, 260 умерших от руки Гарольда Шипмана[40], — но это и не нужно, хотя бы по той причине, что убийства Шипмана были примитивны и не требовали никаких особых умений. Своих больных, немощных страдальцев он получал на блюдечке с голубой каемочкой. Кристоферу же было достаточно тридцати убийств — требовавших ловкости и изобретательности, однако осуществимых.

Спустя год двенадцатым убийством он сравнялся с результатом Фреда и Розмари Уэст. Пятнадцатым на целых два обгонит Йоркширского Потрошителя и достигнет уровня Денниса Нильсена[41]. Хотя он активно стремился побить их результаты, Кристофер обиделся бы, если б его поместили в одну категорию с ними — они не обладали ни его умом, ни его амбициями. Они не планировали с той же глубиной, им не хватало его тщательности. Вместо того чтобы следовать голосу разума, они следовали за своими низменными желаниями.

Он никогда не испытывал такой гордости, как когда его подвиги стали достоянием новостных выпусков, а столицу накрыло кроваво-красным облаком. Как и хотел, Кристофер заставил полицию теряться в догадках и ощущать собственное бессилие. А поскольку он не был ни жадным, ни небрежным, а аккуратным и дотошным, — он всегда был на шаг впереди ее.

Кристофер поклялся себе, что, как только совершит свое тридцатое убийство, его миссия будет завершена, а поскольку никаких улик не останется, он спокойно поставит на ней точку. Полицейское расследование будет тянуться еще несколько месяцев, пока постепенно не сойдет на нет. Затем, через пару лет, не имея новых зацепок, это дело объединят с остальными «висяками», которые копы так и не смогли раскрыть. Тем временем Эми подарит ему нечто новое, во что он сможет вложить свое время и энергию…

Кристофер сел, скрестив ноги, на пол и осторожно положил фото Номера Тринадцать под пленку на странице в белом альбоме, который хранил в гостиной, — тот самый, который Эми едва не открыла. Держи все на виду, и никто ничего не заподозрит, сказал он себе.

Кристофер так и не узнал, насколько больно будет официантке, если он вырвет у нее из носа кольцо, так как она потеряла сознание прежде, чем он успел его выдернуть. Однако Номер Тринадцать была особенной: первая, кого он представил Эми. Поэтому Кристофер положил ее кольцо с кусочками хряща под пластик рядом с фотографией. Закрыв альбом, вернулся к столу и продолжил разрабатывать план своего визита к Номеру Четырнадцать позже этим же вечером.





Глава 53

Джейд




Как такое вообще может быть? Джейд задавала себе этот вопрос так много раз, что тот уже звучал как заезженная пластинка. Ей нужно было разобраться в собственных мыслях, поэтому она отправилась в один из ближайших городков милях в двадцати от фермы. Джейд приехала на край света, чтобы встретить мужчину, который был ее ДНК-парой, родственную душу, в которого, как ей казалось, она влюбилась еще до того, как они встретились лицом к лицу. Но, проведя в его обществе какое-то время, поняла, что между ними нет никакой искры — по крайней мере, в том, что касалось ее самой. Они держались за руки, смеялись, говорили о жизни и смерти и о всякой ерунде, им было приятно быть рядом друг с другом… Но они не обменялись ни единым поцелуем.

И вдруг, совершенно неожиданно, все те чувства, что она должна была испытывать к Кевину, фейерверк, о котором читала, она теперь испытывала к его брату Марку. «Нет, это нехорошо, — сказала себе Джейд. — Ты толком ни разу не разговаривала с ним. Всякий раз, когда Марк тебя видит, кажется, что он предпочел бы быть где угодно, но только не рядом с тобой».

И тут внезапно отношение к ней Марка прояснилось. Он чувствовал то же самое. То, что Джейд раньше принимала за странную неприязнь или враждебность, на самом деле было желанием скрыть свои чувства. И вот теперь все встало на свои места. Он часто бывал с ней косноязычен или полностью ее игнорировал, но лишь потому, что им владела такая же сильная любовь и даже похоть, как и ею, только они поразили его раньше. И, равно как и Джейд, он знал, насколько это неуместно.

Она вспомнила фильм, просмотренный ею в кино со своими подружками на прошлое Рождество, «Мятежное сердце»[42]. В нем Дженнифер Лоуренс и Брэдли Купер сыграли ДНК-пару, у которой не складывались отношения. Дженнифер внушила себе, что вместо этого влюбилась в его лучшего друга. «Перенос», как они это называли, вспомнила Джейд и взяла в руки телефон, чтобы «погуглить» слово. «Перенос — это феномен, характеризующийся бессознательным перенаправлением чувств от одного человека к другому».

— Да! — сказала вслух Джейд. Где-то в глубине сознания она боялась полюбить Кевина, потому что тот был неизлечимо болен. Конец будет всего один. И, кстати, в последнее время его здоровье резко ухудшилось, так что, похоже, времени у них осталось в обрез. Неудивительно, что ее разум или ее сердце — или даже ее ДНК — зацепились за Марка, как за своего рода механизм выживания.

Джейд откинула голову на подголовник сиденья. Осознав смысл того, что с ней происходило, она смогла наконец вздохнуть свободно: с души будто свалился тяжкий груз. Она не была хладнокровной стервой, которой боялась стать. Просто получив удар судьбы, подсознательно нашла способ с ним справиться.