Три танкиста

Они просмотрели еще несколько эпизодов, и полковник вынужден был признать: доктор говорил правду. И зачем Полякову это делать? Зачем жертвовать не такими и маленькими деньгами? Доктор на его вопрос об этом лишь плечами пожал:

– Не знаю. Предположить можно разное. К примеру, что он начал о чем-то догадываться. Или – решил не привлекать к себе излишнего внимания. Или… В общем, миллион вариантов. Надо повнимательнее его отслеживать, я так думаю, и не торопиться с выводами.

Полковник кивнул. Что же, эскулап был прав, и время, чтобы разобраться, у них было. Немного, но пока что оно еще не поджимало. Впрочем, случившееся оставалось частностью, не более того, а для того, чтобы делать серьезные выводы, информации все равно не хватало.



В двух кварталах от базы.

Неделю спустя

Солнце сегодня было очень ярким и каким-то праздничным. Вообще-то, Поляков солнечные дни не слишком жаловал, очень светлая кожа под лучами родного светила моментально краснела, а если переборщить, то вместо нормального загара получался довольно чувствительный ожог, но сейчас настроение было самое фестивальное. А потому он стоял, весело посвистывая, и варил кофе. Опыт у него в этом деле был невеликий, однако же получалось, как все говорили, неплохо. Так что решил вот постоять у плиты, ощущая босыми ногами старомодную теплоту дерева – пол здесь не покрывали ни линолеумом, ни ламинатом, ни тем более плиткой. Доска, самая обычная, разве что крашеная. Все как полвека назад, когда дом этот еще только построили. И, надо сказать, было в этой старомодности нечто притягательное, хотя мыть такие полы удовольствие ниже среднего.

– Не свисти – денег не будет.

Голос за спиной прозвучал настолько неожиданно, что парень вздрогнул, едва не перевернув на себя горячую турку, но, к счастью, обошлось. Обернувшись, увидел Леночку, всю такую свежую, в тонкой футболке, просвечиваемой солнцем насквозь… Чуть не уронил турку вторично, но справился с эстетическим шоком и с напускным недовольством пробурчал:

– Ты чего подкрадываешься?

– Я? Подкрадываюсь? – девушка засмеялась так, словно по кухне разнесся звон мелких серебряных колокольчиков. Полякову уже в который раз приходило на ум это сравнение, и, вот чудо, абсолютно не надоедало. Всегда как в первый раз… – Да я тут уже минут пять стою – ты даже не обернулся. Чем это наш герой так увлечен, а?

– Да вот, хотел тебе кофе в постель…

– Сереж, тебе не говорили, что ты неисправимый романтик? Нет? Ну, так я буду первой. Только вот слышал ты об этой романтичной традиции, а нюансов не знаешь. К примеру, того, что для удобства нужен специальный столик, которого у тебя нет. Так что извини, скорее всего, у тебя действительно получится кофе в постель. Минуя рот. Нет уж, мне лучше в чашку. И давай быстрее, аромат – у-у-у!

Кофе действительно удался. В меру крепкий, в меру сладкий, как раз для того, чтобы проснуться. И… Увы, заняться весьма интересующих обоих делом уже не получалось. Времени не было. Сегодня тренировка должна была начаться рано, так что они успевали только-только переодеться и вприпрыжку помчаться вниз по лестнице. Как раз чтобы влететь в гостеприимные объятия одной из местных бабулек.

Бабульки на лавочках – это наше всё. Эти пережитки далекого прошлого подавляли своей массовостью в советские времена, но были и раньше. И наверняка не исчезнут в будущем. И даже когда Солнце погаснет и Земля сойдет с орбиты, наверняка найдется какая-нибудь старушка у подъезда, которая что-нибудь проворчит по этому поводу. В какой-то момент они вроде бы исчезли, сметаемые неумолимой поступью прогресса и общей нестабильностью. Но как только в стране опять стало более или менее спокойно и в чем-то даже сытно, пенсионерки, которым нечем заняться, вновь проклюнулись, как грибы после дождя. В столице – поменьше, в оазисах старых городов – побольше. А сейчас и здесь, в спальном районе, они и вовсе плодились и размножались, сидели у подъездов, обсуждая, кто и в какой квартире наркоман или проститутка. И жутко обижаясь, если кто-то с ними не поздоровался.

Притом – в этом Поляков когда-то убедился на собственном опыте – если случалось что-то по-настоящему серьезное, они никогда и ничего не видят. Хотя даже представить, как мимо них могут пройти незамеченными, к примеру, грабители, было довольно затруднительно. Но – не увидят, и все тут. Вполне логично, что реакция парня на это сборище колебалась между брезгливой и презрительной, что он, в общем-то, и не скрывал. Здесь он вежливо здоровался, только чтоб не подставлять подругу и только по ее просьбе. Однако сейчас деликатным кивком обойтись не удалось.

– И чтой-то вы туда-сюда бегаете, молодые люди? – бабка уперла руки в бока, став вдруг едва ли не в два раза шире и перегородив лестницу. Они в хрущевках и так шириной не блистали, а тут еще немалых габаритов старушка, явно не собирающаяся отодвинуться к стенке и пропустить людей.

– Потому что спешим, Екатерина Ильинична, – сквозь зубы ответила Леночка. Поляков едва удержался от того, чтобы присвистнуть – сам он имена-отчества запоминал с превеликим трудом, и уж, конечно, не стал бы мучиться, вызубривая, как зовут временных соседей. У Леночки же с этим проблем никогда не возникало, раз услышала – и все.

– А чего тогда шумите?

– Это когда?

Действительно, когда это они шумели? – Дверью не хлопали вроде, музыку не включали. Ни по вечерам, ни тем более днем, поскольку с – тренировок и раньше-то Леночка приходила достаточно – поздно, а сейчас они и вовсе после них выбирались куда-нибудь погулять, благо погода стояла чудесная. Даже по лестнице бежали сейчас практически бесшумно – кроссовки вообще обувь, к грохоту не склонная, а на тренировках им, помимо прочего, ставили и умение двигаться, не привлекая внимания. Зачем? А пес их, тренеров, разберет. И вдруг – шум. Откуда такие претензии, интересно?

– А ночью. Всю ночь скрип да скрип.

– А вам что, завидно? – Леночка, сообразив, на что намекает старая карга, моментально покраснела. Ее, как успел убедиться Поляков, несмотря на весь житейский цинизм, в некоторых случаях смутить было довольно легко. И наезжающая – сейчас женщина, похоже, об этой ее слабости отлично знала. Что же, пора было вмешаться – позволять оскорблять себя, а тем более подругу, он не собирался в принципе.

– Извините, мы действительно спешим, – Сергей двинулся вперед и вроде бы случайно, по неловкости, но на самом деле тщательно продуманным и точным движением оттеснил бабку к стене. – Проходи, Лен.

– Ты что делаешь, хам! – взвизгнула старуха, видя, как добыча, над которой можно вдоволь безнаказанно поизмываться, бочком-бочком проскакивает мимо. Поляков глянул скандалистке в лицо и сделал самую шикарную, какую только мог, улыбку:

– Стою. Улыбаюсь. Разговариваю. И не мешаю другим жить. И вам советую этого не делать. Настоятельно советую. А то ведь ступеньки здесь крутые, споткнетесь еще…

Возможно, на этом конфликт бы и завершился – хамы, не подкрепленные реальной силой, обычно сдают назад, когда встречают ответный наезд, однако не в этом случае. Судя по запаху, соседка успела с утра малость разговеться, и выпитое сняло у нее тормоза. Вот и разгадка ее желания поскандалить с кем-нибудь, подумал Сергей, но тут женщина с неожиданной для семидесятилетней перечницы силой оттолкнула его и ударила кулаком, целясь в лицо.

Нет, Полякова слишком хорошо в последнее время готовили, чтобы он позволил старой карге себя зацепить. Однако же блокировать удар тоже было нельзя – его визави моментально покалечилась бы, а в таком возрасте кости срастаются плохо. Правда, осознание всего этого пришло уже позже, но тело опередило мысль, сработав в должной степени аккуратно. Поляков лишь чуть откинулся назад и в сторону, уклоняясь. Вот только при этом он едва не загремел вниз по лестнице и, естественно, контроль над ситуаций потерял. Старуха, вереща, умчалась, посрамляя динамикой разгона «Феррари», и оставалось лишь выругаться под нос. Не то чтобы его это волновало, но незаконченная воспитательная беседа однозначно грозила в будущем новыми скандалами. Впрочем, плевать.

Утро было испорчено напрочь, однако, как оказалось, скандал еще только набирал обороты. Подобно вороньей стае (и в точном соответствии с ее инстинктами) на визг своей товарки отреагировали и остальные представители оборзевшего от безнаказанности поколения. А жила их здесь, надо сказать, целая толпа. Правда, что произошло, они пока не сообразили, но, когда Сергей вышел из подъезда, высовываться начали едва ли не изо всех окон.

Шанс проскочить, не попав под дружное говнометание, имелся, и неплохой, но тут на сцене по-явился еще один персонаж. И что ему, спрашивается, надо было? Шел бы себе и шел… лесом. Но вот незадача, сей импозантный джентльмен лет пятидесяти, напоминающий весьма потасканного художника и плейбоя, в берете на французский манер и, несмотря на теплый день, с шарфом на шее, появился когда не надо и где не надо. И, очень похоже, даже если не разобрался в ситуации, то понял, кто тут нарушитель спокойствия.

– Вы что себе позволяете?

Вот так, ни здрасьте, ни извините – сразу к делу. Полезное качество, надо сказать. Впрочем, Поляков ответил еще короче – просто отмахнулся и пошел себе дальше. Вот только не на того напал – этот кадр вцепился, будто клещ. В буквальном смысле – ухватил Сергея тонкими, словно паучьи лапки, но крепкими пальцами за рукав легкой ветровки, вынуждая парня остановиться и повернуться к нему лицом.

– Я повторяю свой вопрос.

– И с какой стати я должен отвечать? – брезгливо освободившись и чуть прищурившись, по-еврейски, вопросом на вопрос ответил Поляков. Вообще, это была ошибка – стоило просто освободить руку и идти себе дальше. Сейчас это было еще несложно. Однако помешали остаточные понятия о вежливости, вбитые в голову еще матерью, да и сообразил он, кто перед ним, с некоторым опозданием, что и привело к изменению дальнейших планов на этот день.

– С той, что я старше.

– Вы еще скажите, что старость нужно уважать.

– Да, так принято в цивилизованном обществе.

– В обществе считающими себя умными дебилов, вы хотите сказать?


– Чего-о?

– Того-о, – передразнил его интонации Сергей. – За что мне вас уважать? За возраст? Не смешите. Это профессор имеет шансы с годами дорасти до академика. Дурак превращается в старого придурка, а гомосек может стать только старым п…ром. Тут без вариантов.

Заверещал этот художник от слова «худо», ничуть не уступая подъездным бабкам. А чего, спрашивается, вопить? На правду ведь не обижаются. А в данном случае Поляков сказал, как тот свидетель из американского фильма, правду, только правду и ничего, кроме правды. О нездоровых наклонностях данного конкретного субъекта Леночка ему уже рассказала, благо он был чем-то вроде местной достопримечательности. А то, что он законченный придурок, было видно даже без очков. Равно, кстати, как и его возраст. Однако же обиделся. На его вопли примчался один, второй, потом вокруг начала собираться толпа. И, что характерно, в этой толпе был один из тех кадров, которых Сергей успел обидеть в тот вечер, когда в первый раз побывал у Леночки в гостях. А уж свой шанс поквитаться обиженный упускать никак не хотел.

– А ну, пропустите! Дайте я его!..

Громко верещать почти всегда ошибка. Так бы подошел тихонечко сзади да приложил чем-нибудь тяжелым – у Сергея на затылке глаз не было. Но на вопль Поляков успел обернуться и встретил его прямым левым в еще не успевшую окончательно зажить после их предыдущей встречи переносицу. Перешагнул через истошно воющее тело и двинулся было прочь, благо не такая уж и плотная толпа моментально шарахнулась в стороны, но тут сзади раздалось: «А ну, стоять!», и на сцену вылезло новое действующее лицо. На сей раз облеченное мелкой властью. Проще говоря, полицейский.

Наверное, не стоило сдаваться – выверты отечественного правосудия, особенно местечкового, всем известны, и получить реальный срок можно запросто. Тем более смыться особого труда бы не составило. Однако сработал рефлекс законопослушного обывателя, которым Поляков, собственно, и являлся. В результате вместо тренировки оказался он в обезьяннике, в компании двух алкашей и какого-то укурка, моментально решившего учинить новичку «прописку». Ну, пришлось ему прописать в табло, после чего народ зажался по углам и не вякал. И более всего бесило то, что даже протокол местные блюстители порядка составить не удосужились. Зато приняли целую пачку заявлений от соседей того, с дважды сломанной переносицей. И писали их даже те, кто подошел уже потом и ничего вовсе не видел. Идиотизм!

А где-то через час дверь открылась. И появился тот сержант, что Полякова задерживал, в компании еще двоих. Причем вид они все имели бледный-бледный, испуганный-испуганный. Принесли извинения, вернули личные вещи… Даже из бумажника ничего не пропало. Кошмар! Сергей ожидал чего угодно, но только не этого.

На улице его уже ждала приплясывающая от нетерпения Леночка, а на базе суровый, но, в общем-то, вполне спокойный разговор со старшим тренером. Заслуженные многоэтажные звездюли на тему «обликоморале», но без оргвыводов. Зато приятно грели душу вечером удивленно-испуганно-злобные глаза Леночкиных соседей, когда они вечером подкатили к ее дому. И только под конец дня, уже засыпая, оба практически синхронно подумали о там, как же сумел Кузнецов одним звонком решить все их вопросы. И как не вяжется такое поведение с декларируемыми возможностями простого руководителя спортивной команды, к тому же далеко не всем понятной и признаваемой дисциплины.



Израиль, точное место не определено.

Через трое суток

По мнению Дины, операция была сущей авантюрой. Даже просто потому, что их свежеиспеченное подразделение не успело нормально сработаться. Последние маневры это наглядно показали. Вроде бы и все в порядке, но стоит возникнуть хотя бы небольшим проблемам со связью – и все, пиши пропало. Разбредаются танки кто в лес, кто по дрова. Словно коровы на лугу, право слово. А ведь русские не дураки, их системы РЭБ одни из лучших в мире. И, тем не менее, приказ уже получен, а значит, его надо выполнять.

Приз в случае удачи, конечно, заманчивый. Израильской разведке удалось вскрыть позиции русских ЗРК[11]. С-300, но не те, которые были переданы сирийцам и которые авиация Израиля давным-давно научилась обходить. Там что, экспортный вариант с изначально урезанными возможностями. Никакого особого интереса не представляющий и всеми заинтересованными сторонами уже добытый, обнюханный, облизанный… В общем, изученный вдоль и поперек. Не-ет, буквально несколько дней назад на дежурство встали несколько установок последней модификации легендарного комплекса. Управляемый русскими расчетами, для продажи кому-либо не предназначенный и очень хорошо замаскированный и охраняемый.

На эти ракеты очень и очень многие хотели бы посмотреть и желательно прихватить в качестве сувенира пару образцов. А не получится – так хотя бы уничтожить. Причем чем скорее – тем лучше. Но осторожно и аккуратно, поскольку русские, при всей их кажущейся раздолбаистости, отнюдь не лохи. Словом, работа для разведчиков и спецподразделений. Однако сыграла роль несогласованность между ведомствами, и летчики, привыкшие считать себя королями синайского неба и совершенно не-адекватно воспринимающие регулярное сопровождение своих истребителей чужими радарами, ни у кого не спросясь, решили сработать на опережение…



Небо было черное и полное звезд. Два истребителя скользили в нем, подобно бесплотным призракам, рассекая крыльями упругий воздух. Шли не торопясь – здесь и сейчас спешка была не нужна. И вообще, откровенно говоря, в этих местах чуть разгонишься, и хлоп – ты уже проскочил границу и оказался над территорией другого государства. Запросто. Не то чтобы израильских пилотов это волновало, но в последние годы за подобное можно было и в лоб получить. К примеру, если нарвешься на русских. Эти умники, окончательно обнаглев, открытым текстом предупредили, что не дай бог кто-то приблизится к их самолетам или залетит на охраняемую территорию. Будут сбивать. И, хотя прецедентов еще вроде бы не случалось, им верили.

Иосиф Айзенштейн, сидящий в кабине идущего головным F-35, нервно поежился. Вроде бы и над своей территорией, и приборы не фиксируют внимания к себе со стороны чужого ПВО, а все равно свербело что-то. Он был не новичок, дослужился до капитана, участвовал в нескольких серьезных – операциях, а на заре карьеры, пилотируя старенький F-15, даже завалил одного чересчур наглого египтянина, решившего посоревноваться с ним на своем не менее антикварном Миг-29. Словом, опытный пилот – может, потому и свербело… Интуиция в таких делах значит едва ли не больше, чем все установленные на самолетах приборы, вместе взятые.

Впрочем, оставался шанс, что русские не откроют огня вообще – операция была спланирована таким образом, чтобы самолетам не надо было входить в воздушное пространство Сирии. Пройти над морем, в нейтральных водах, выпустить ракеты и быстренько свалить. Такое поведение идеально вписывалось в принципы планирования воздушных операций Израиля, и самолеты-невидимки подходили для него как нельзя больше.

Начали. Не требовалось даже отдавать команду – умная электроника все сделала сама. Пятисекундное предупреждение – время, за которое можно отменить пуск. А потом залп, ракеты пошли… И в следующий момент взвыло радио.

– Серый-три! По вам открыт огонь! Немедленно уходите!

Но уйти не удалось. Айзенштейн успел рвануть ручку катапульты и покинуть самолет, остальные – нет. Вспыхнули над морем огненные клубки – и посыпались вниз крошевом металла и пластика лучшие машины израильских ВВС. То, что еще недавно было их гордостью, разом превращенное безжалостными русскими в перекрученные взрывами ошметки с поджаренными пилотами, так и не успевшими покинуть кабины.

Капитан сумел продержаться в море, счастливо избежав встречи с акулами, до утра, когда его подобрал высланный на поиски патрульный катер. Уже на базе он узнал, что ни одна выпущенная ракета так и не достигла цели, их перехватили еще на дальних подступах. Зато русские, очевидно, в отместку ссадили два попытавшихся взлететь с их аэродрома самолета и предупредили, что будут так поступать и дальше. В результате все полеты были временно приостановлены, и наземные войска в случае какой-либо бучи останутся без воздушной поддержки.

Айзенштейн мог только догадываться, каким образом их обнаружили – ведь он все сделал правильно. И локатором его самолеты не вели, он знал это точно. И, разумеется, никто не мог ему объяснить, что они встретились в бою с новейшей пассивной РЛС «Маячок». Но что русские обкатывают на них свои новейшие технологии, сообразили моментально.



Вот так, новые ракеты – прямая угроза Израилю. Точнее, его доминированию в регионе. А значит, надо их нейтрализовать. Была идея использовать для этого подконтрольные Израилю группировки. Они, конечно, насквозь террористические, ваххабитские, борющиеся за дело ислама, но на самом деле давным-давно сидящие на крючке у спецслужб Израиля и выполняющие его волю. Это рядовые бойцы убеждены, что сражаются за высокие идеалы. Те, кто поумнее и занимает соответствующие посты, знают, что почем. Они не бегают по пляжам с автоматами, у них занятие куда серьезнее и интереснее. Они делят деньги!

Но вот незадача, пока решалось, кого и где задействовать, русские стерли их в пыль. Все знали, что огромная страна обладает немалой мощью, но сегодня она показала, какой именно. А также продемонстрировала, что русским известно, кто и на кого работает. И что не выбивали их полностью, что называется, из уважения. Сейчас же аллахакбаровцев принялись множить на ноль столь быстро и качественно, что у некоторых аналитиков даже появилась мысль: русские специально «засветили» свои комплексы, чтобы спровоцировать Израиль на агрессивные и недвусмысленные действия, вывести его на время из игры и раз и навсегда разобраться с вопросом того, кто в этих песках главный.

Всего этого Дина, разумеется, не знала. Задача ее группы была простая, как топор, – совместно с другими подразделениями подавить сопротивление охраны и потом изобразить отступление. Именно изобразить, замаскироваться и ждать. В том, что русские захотят отомстить и бросят на преследование нахалов все наличные силы, никто даже не сомневался. И очень велика была вероятность: в их числе окажутся и те элитные танкисты. Вот вам и возможность решить вопрос раз и навсегда, на условиях, благоприятствующих Израилю.

Убьем двух зайцев – так, блеснув знанием русских идиом, сказал куратор. И армейцам поможем, и свои вопросы решим. Что же, ему виднее, он – мозг, а остальные – руки. Стало быть, запускаем двигатели – и вперед! И молимся, чтобы русские не обнаружили танкистов раньше времени.

Марш-бросок через пустыню – дело тяжелое и нудное, но для израильских танкистов вполне привычное. Их к этому готовили, качественно и долго. К тому же здешняя каменистая пустыня – это вам не русские леса. И тем более не болота. На камнях такой монстр, как «Меркава», не завязнет. Даже их нынешняя модификация, «поправившаяся» на добрых пять тонн.

Небо, полное звезд, мягкое покачивание – танк обладал на удивление мягким, даже лучшим, чем у немодифицированных машин, ходом… Дина до половины высунулась из башни – не то чтобы в этом была необходимость, но так ей казалось менее душно. Смешно, в танке работал кондиционер, и клаустрофобией девушка никогда не страдала, а вот словно бы давило что-то. Здесь было легче, тем более ее танк шел головным, ветер был встречный, и не приходилось глотать песок, поднятый гусеницами других машин.

Ну и ладно. С наблюдением вполне справится и Моше. Тем более, после того, едва не ставшего для всего экипажа последним, боя парень как-то разом повзрослел. И даже спрашивал как-то у Дины, сможет ли он стать офицером. Интересный расклад, хотя, если он и впрямь решит стать профессиональным военным, родители его наверняка проклянут. Стало быть, надо помочь мальчишке. Смешно, он всего-то на пару лет младше, а она его воспринимает как пацана… Но это вторично, а помочь все равно стоит. Хотя бы для того, чтобы насолить его родителям и, в их лице всем ортодоксам, вместе взятым.

Итак, Моше бдел у приборов в башне, командир торчала в люке, механик-водитель аккуратно вел боевую машину. И все отчаянно нервничали. Лишь заряжающий тихо похрапывал в своем углу – железным нервам этого флегматичного, но притом здоровенного, как трактор, выходца из Польши, можно было только позавидовать. Идеальный мужчина – сильный, тупой… И если кому-то может показаться, что еврей-грузчик проходит исключительно по разряду каламбуров, то в Израиле это не так. Именно грузчиком Дэниэл Полански до армии и работал.

Однако нервы нервами, а дела делами. Шло время, ничего не происходило, и внутреннее напряжение постепенно начало отпускать Дину. Похоже, их так и не обнаружили, что радовало чрезвычайно. Ничего угрожающего не было заметно ни визуально, ни с помощью аппаратуры, которой танк был прямо напичкан. И в результате к точке сбора три ударные группы подошли в полном составе, точно в указанное планом – время…

Время, кстати, было крайне важным фактором в их плане. Все же война сейчас крайне отличается от той, что была в эпоху масштабных сражений середины – конца прошлого века. Сейчас разведка обладала куда более впечатляющими возможностями, особенно космическая. И если от наземных средств еще можно было замаскироваться, хотя бы частично подавляя техническими средствами и рев двигателей, и тепловой выброс от дизелей, то, что русские могли напихать в свои спутники, оставалось лишь догадываться.

В любом случае наверняка реальные возможности их средств наблюдения отличались от задекларированных, а вот в какую сторону – вопрос открытый. Так что пришлось и маршрут прокладывать, и по времени его подгонять так, чтобы выгадать моменты, когда над ними не будет висеть русских разведывательных спутников. Хорошо еще, смогли подгадать так, чтобы проскочить всего в два этапа, но все равно геморроя с поспешной маскировкой техники хватило. Дина едва не падала от усталости, да и ее люди выглядели не лучше. И это притом, что из всех собравшихся они были самыми подготовленными. А ведь все еще только начиналось!

Технически, хотя здесь собралось двадцать танков и столько же бронетранспортеров «Намер»[12], их роль заключалась том, чтобы стоять и ждать. И вмешаться, если что-нибудь пойдет не так, как планировалось. Первую скрипку должен был сыграть армейский спецназ. Техника же заняла позицию в трех километрах от предполагаемого места боя, в небольшой низине. Не самое удобное место, по мнению Дины, однако, как обычно, никто ее не спросил.

Зато поразглядывать русскую базу она смогла вволю. Пост наблюдения разведчики подготовили неплохой, и картинка шла вполне детальная. Что поразило девушку, так это аскетизм. Установки, машины обеспечения, радары – все в капонирах, ухоженное и замаскированное, а для персонала только несколько длинных зданий-бараков – и, в общем-то, все. Даже рукомойники на улице. Она, конечно, знала, что русские неприхотливы и в бытовом плане заметно отстают от армий цивилизованных государств, но здесь уже не вчерашний день, а прошлый век! Она даже немного посочувствовала своим родителям, которым приходилось жить (а отцу и служить!) в подобных условиях.