Туман над темной водой

Шевелев и Беспалов переглянулись.

– Нет, – наконец сказал старший, поморщился от боли в раненой ноге. – Не видели. Мы тут ни при чем.

– Когда вы оказались в деревне, в которой дом облюбовали?

– Да в день побега. Вечерело уж. Вертолет мои друзья угнали. Ты уж извини, парень, да только имен их я тебе не открою. Мне под статью хороших людей ни к чему подводить. Мой грех, и только.

– Пистолет тебе тоже хорошие люди подогнали? – улыбнулся Веретьев.

Ирина слушала с интересом, потому что боевик на глазах превращался в захватывающий детектив.

– Ну да, как в лесах без оружия. В общем, вертолет мы посадили там, где это возможно было, на открытом пространстве. Там у друганов моих машина ждала, но сразу в нее садиться было равносильно тому же, что и сдаться. Ясно же, что дороги сразу перекрыли. В общем, они нам одежду отдали, оружие, денег, чтобы продержаться первое время. Тут в окрестности деревень полупустых много, дома полуразрушенные везде есть. Укрыться можно. Тем более здесь, в близости к болотам. Глухие тут места. Недели две продержаться надо было, а там бы оцепление сняли.

– То есть вы в эту деревню пришли поздно вечером?

– Да, дом на краю с проваленной крышей нашли, там обустроились. Запас еды у нас какой-никакой был. Ночью гроза началась, мы и решили в нее выйти, осмотреться, что тут к чему. В такой ливень точно шансов никого встретить не было.

– К ее дому подходили? – Александр кивнул на затаившую дыхание Ирину.

– Да, на всю деревню всего два жилых дома. Один за глухим забором, весь новенький, крыша блестящая, мужская рука видна, хозяйская. Там нам ловить нечего было. А второй дом попроще, на веревке в огороде белье мокло, так только детское и женское, вот я и попросил Игорька в окно заглянуть. Он бабу с ребенком в комнате увидел. Мы зарубку сделали на всякий случай. Ну, что сюда заглянуть можно, если оголодаем.

Ирина вздрогнула всем телом, Шевелев при виде ее явного испуга осклабился.

– Да мы ж не звери, мы бы дите не тронули и без мамаши не оставили. Мы ж не эта ваша безумная, что по людям палит. – Он снова покосился в сторону угрюмо стоящей Тани.

– Дальше что было?

– Ну что, переночевали мы в том доме. Когда дождь кончился, на задах костер разожгли, чтобы шмотье просушить.

– Собака соседская лаяла, когда вы к дому подходили? – спросила вдруг Ирина.

Веретьев внимательно посмотрел на нее и кивнул.

– Да не ходили мы туда, – в разговор вмешался Беспалов. – Леха же сказал, мы туда и близко не совались, зачем нам собакам на нюх попадать? Да и на такой домине камеры могут стоять, а нам фотографироваться не в кайф. Тот дом издали осмотрели, во второй в окна заглянули и ушли.

– Откуда вы знаете, что в том доме есть собаки, если вы не подходили близко и на вас они не лаяли?

– На кого-то другого лаяли, что тут непонятного? Сначала дождь зарядил, мы в доме сидели. Чаю сварили на костре, пожрали. Собаки лаяли, мы напряглись, думали, по нашу душу. Но потом стихло все. Мы выждали немного и пошли оглядеться.

– Так. С этой ночью все понятно. Дальше что было?

– Ну, мы днем с чердака смотрели, что в деревне происходит. Баба эта с дитенком туда-сюда ходила. К соседям там. Тот к ней в огород заходил. Разговаривали они о чем-то. У нас жратва кончилась, поэтому я до речки сгонял, искупался. Местного там встретил, дал ему денег, попросил, чтобы он нам утром по тихой воде еду приносил. И не болтал особо. Тот был такая синь подзаборная, что можно было не бояться, что он нас сдаст.

– Если он на речку ходил, то ты на чердаке оставался? – спросил Александр у Шевелева.

– Ну да, чтобы успеть тикануть на болота, если что. Но все тихо было. Я ж говорю.

– И наш товарищ в деревне даже не появлялся?

– Не было никого. Весь день никого не было.

– Вы сбежали из колонии, потому что знали, что где-то здесь спрятаны алмазы? – Вопрос прозвучал так неожиданно, что на поляне сразу стало тихо.

Ирина уставилась на Веретьева, отмечая, что лица всех остальных отражают такое же изумление. Уголовники исключением не были.

– Чего? – спросил Шевелев. – Какие еще алмазы? Ты от стресса крышей поехал, что ли?

– Вениамин Глебов, которого вы зарезали, перед смертью говорил что-то про алмазы. Ты сидел в тюрьме почти двадцать лет, но сбежал только сейчас, хотя всего через пятилетку мог и так выйти на свободу. И ты, – он повернулся к Беспалову, – тоже. Вас сподвигла на побег очень серьезная причина. И из этих мест вы не поспешили убраться, а остались на болотах, хотя это крайне недальновидно.

– Да я сбежал, потому что у меня дочка единственная замуж выходит. Понимаешь ты, нет? – заорал Шевелев. – Ты вообще знаешь, что это такое, когда ты живешь себе, живешь. Ну, выпиваешь себе потихоньку, ну, грешишь себе помаленьку, а потом узнаешь, что жена твоя тебе изменяет с соседом, да еще и уехать с ним собралась и дочку забрать. Убил я ее? Так за дело. Она шлюха была. Я на работу уходил, а она к любовнику в койку прыгала, ребенка покормить забывала, да еще и била, чтобы та не плакала. Я бы ее, суку, и второй раз убил, если бы дотянулся.

– То есть ты из любви к дочке ее без отца и без матери оставил? – уточнил Веретьев, впрочем, без всякой издевки в голосе.

– Да лучше без матери, чем с такой шалавой. Она у бабки росла. Училась хорошо. Письма мне пару лет назад писать начала. И вот выяснилось, что замуж выходит. В Америку, понимаешь? Уехала бы навсегда, и никогда бы я ее не увидел. Вот и решил, что мне сбежать надо, попрощаться перед отъездом, а уж потом снова в колонии свой век доживать. Если без дочери рядом, то мне все равно сколько. Пять лет или десять. В Америку мне все равно навсегда дорога заказана. А почему я отсюда не ушел, я уже объяснил, чтобы не поймали раньше времени.

– И Веню вы убили, чтобы он вас раньше времени не выдал?

– Да не трогали мы никакого Веню. Мы с чердака увидели, как он с тобой разговаривает, ну, и убрались подобру-поздорову, от греха подальше. На хрена нам было его убивать? Мы дом оставили, и ищи нас свищи.

– Так. – Веретьев растер ладонями лицо. – Что-то я запутался. Друга нашего вы не видели, к дому за металлическим забором не подходили, Глебова не убивали. Так?

– Так.

– Но друг наш пропал, собаки за забором лаяли, и Веню мы с Ириной нашли с перерезанным горлом, лопочущим что-то про алмазы.


– Мужик… – Шевелев вдруг разом устал. Или это потеря крови давала о себе знать. – Я тебе говорю так, как дело было. Я сбежал, потому что мне дочку повидать надо. Игорек за мной сдуру увязался. Решил Рэмбо изобразить и по веревочной лестнице в вертолет вскарабкаться. Никто из нас ни про какие алмазы знать ничего не знал и слыхом не слыхивал. Лично я, даже если бы мне и предложили тут на розыски остаться, отказался бы, потому что цель у меня другая. И горло я никому не резал, окромя жены своей, проститутки. А что еще два жмура на мне, так это я деньги искал, чтобы сбежать с ребенком. И все это дела давно минувших дней. Синяк этот мне на хрен не сдался.

Веретьев повернулся к Беспалову, тот покачал головой.

– И мне тоже. Ни про какие алмазы я не знаю. Мужика того деревенского не трогал. Леха все верно рассказал. Так все и было. А к вам в лагерь мы вышли, потому что жрать захотели. В деревню нам был путь заказан. Ясно же было, что синяк расколется. А у вас ночью, когда все спят, поживиться можно было. Если по-тихому.

– А по-тихому не вышло, – задумчиво сказал Веретьев. – Ладно, будем считать, что я вам поверил. Вот только яснее от этого ничего не стало.

Вдалеке слышался рокот мотора. Ехали вызванные Женькой Макаровым полицейские. Ирина думала только о том, что совсем скоро эта бесконечная ночь, сменившая страшный день, наконец-то закончится.

– Еще один вопрос, – сказал вдруг Александр. – Пока вы прятались на болоте, вы не видели утопленников?

Уголовники снова уставились на него как на ненормального.

– Слушай, мужик, а у тебя точно галлюцинаций нет? То алмазы тебе чудятся в деревенской глубинке, где главное богатство – это торф да опята в лесу. То утопленники. Не видели мы никого, сказали же.

– Вот это-то и странно, – пробормотал Александр так тихо, что Ирине пришлось напрячь слух, чтобы его услышать. – Не могли же они кануть совсем бесследно.

– Кто они? – спросила она с любопытством, но Александр ей не ответил.





* * *


Уголовников, нарушающих спокойствие деревни Заднее, увезли, и до утра членам поискового отряда удалось даже немного поспать. Впрочем, спалось не всем. Лежа в мягком и теплом спальнике, Ирина не могла сомкнуть глаз, прислушиваясь к мерному дыханию сына и негромкому храпу с присвистом, который издавала Надежда Александровна. Сон не шел.

Ирина и сама не знала, что именно было тому причиной – счастливое избавление от неминуемой смерти, осознание, что беглые преступники пойманы, а значит, все самое страшное позади, или неожиданное заявление Александра, служившее, по сути, признанием в любви.

Она снова и снова прислушивалась к собственным чувствам, прячущимся где-то глубоко под сердцем. Да, пожалуй, она за несколько дней успела полюбить этого спокойного, немногословного, уверенного в себе мужчину, который пообещал, что отныне будет решать все ее проблемы.

Пожалуй, именно то, что кто-то готов принять на себя ответственность за Ирину и ее сына, казалось ей самым странным. С самого детства она отвечала за себя сама. Сама хорошо училась в школе, сама выбрала вуз и выдержала вступительные экзамены, сама нашла себе работу и зарекомендовала себя как отличного специалиста, целый год волокла на себе беспутного мужа и полностью отвечала за ребенка. Никогда никто ей не помогал, и вот тебе, пожалуйста, нашелся человек, который сказал те слова, которые были для Ирины ценнее самых роскошных букетов, бриллиантовых колец, дорогих шуб и загородных особняков.

«Я за тебя отвечаю!»

Внезапно Ирине захотелось плакать. Горло сдавило так, что было больно дышать. Она даже рот открыла, чтобы в него лучше проходил свежий лесной воздух, пахнущий листвой, хвоей, мокрым торфом и сфагновыми мхами. Вся последующая жизнь, очертания которой скрывались в мрачном тумане, стала вдруг ясной, четкой, понятной, как будто увиденной в стеклянном шаре знаменитой гадалки.

В гадалок здравомыслящая Ирина не верила, но в воображаемом шаре все равно отражался Ванечка, едущий верхом на мощных плечах Александра, его первый звонок, а рядом маленькая девочка, которую Ирина держит за руку, их общая с Веретьевым дочка. От исходящего от шара мягкого свечения Ирина и сама не заметила, как уснула.

Утром, сразу после завтрака, отряд собрался на экстренное совещание. Нужды сворачивать лагерь и перебираться в деревню после задержания преступников больше не было. Из-за этого обстоятельства Ирина немного закручинилась, но Александр улыбнулся ободрительно, и ее грусть как рукой сняло. Поисковые работы было решено продолжать. Веретьев обосновал это необходимостью не опускать руки в поисках еще и Павла Головина, следы которого терялись где-то на болоте, но по блеску его глаз Ирина видела, что он имеет в виду не только старого друга. В бирюковских болотах его явно удерживало что-то еще.

Снарядив своих ребят на раскопы и назначив дежурных по лагерю, Веретьев сам остался с Ириной, чтобы проводить ее в деревню.

– Да мы и сами дойдем, – слабо протестовала она. – Тут же близко, да и не угрожает нам теперь ничего.

– Да мне все равно нужно у вас кое с кем встретиться, – непонятно объяснил Александр, и она сразу замолчала, просто радуясь перспективе провести с ним еще немного времени.

В деревню добрались часам к десяти утра и тут же были встречены возвращающимся из магазина на мотоцикле Полиектом Кирилловичем.

– А я тебе не купил ничего, – сокрушенно сказал сосед. – Не знал, что тебе нужно. Утром зашел, стучал-стучал, ан нет, все заперто. Ночью тут полиции столько понаехало, говорят, душегубов тех окаянных задержали, а вы-то и прогуляли все.

– Мы их и задержали, – довольно сухо сообщил Александр. – Так что в курсе. Ира, если тебе в магазин надо, то я сейчас машину заберу, и мы вместе в Соловьево съездим. Уважаемый, вы меня до Заполья не подкинете? У нас там неподалеку автотранспорт оставлен.

– Да не вопрос, – с готовностью согласился Полиект Кириллович, – сейчас продукты разгружу и сгоняем.

Коляска его мотоцикла опять была загружена до самого верха, но что именно он привез из райцентра, Ирина не видела. Коляска была тщательно укрыта брезентом.

Пока Веретьев ездил за машиной, она растопила печь и сделала заготовку жаркого, чтобы по возвращении сразу поставить котелок внутрь. Конечно, к Ваниному обеду не успеть, а значит, нужно что-то придумать.

Притащив из подпола свеклу, которой ее снабдила добрая Светлана Георгиевна, Ирина затеялась варить холодный борщ – свекольник. Пообедают они им, а жаркое как раз хорошенечко протомится в печи к ужину.

Через сорок минут, шурша колесами, по дорожке проехал мотоцикл Полиекта Кирилловича, а вслед за ним практически сразу к дому Ирины подъехал большой черный джип. Точнее, «Тойота Лэндкрузер». Наружу выскочил улыбающийся Александр.

– Ну что, ты готова? Бери Ванечку и поехали.

Ирина подумала о том, что не выезжала «в люди» уже два месяца. Поездка в поселковый магазин казалась ей чем-то удивительно увлекательным, и она судорожно заметалась по комнате, стараясь надеть что-то понаряднее и чувствуя себя деревенской простушкой, которую пообещали вывести «на обозрение».

Александр с ироничной усмешкой смотрел на нее.

Еще через десять минут машина везла Ирину и прильнувшего с огромным восторгом к окну Ванечку по тряским и пыльным ухабам дороги, ведущей в Соловьево.

– Я тебя у магазина высажу, а сам кое-куда смотаюсь, – буднично сказал Александр.