Твоими молитвами

— С удовольствием. Могу я попросить? Если что-то станет известно, сообщите мне, пожалуйста. Я все же как-никак тем же самым занимаюсь, только со своей стороны. И опыт даже есть. Обещаю не путаться под ногами и делиться всем, что обнаружу.

Татьяна кивнула.

— Хорошо, я буду держать вас в курсе, если обещаете делиться.

— Спасибо вам большое.

Уже сидя в машине, я подумала о том, что сегодняшний день наломал немало дров. Что-то уже никак не изменить. Известие о смерти Алины, несомненно, лидировало во всех номинациях. Я так и не могла уложить в голове случившееся. Последующее опознание Савостиным ее тела тоже можно отнести к разряду испытаний, но не моих, хоть я и понервничала, сопровождая Андрюху. А его признание о том, что он со своим шефом и его секретаршей однажды не просто выпивали, а еще и устроили продолжение банкета, чуть с ног не сбило. В сравнении со всем этим выходка Анны Григорьевны выглядит мягким облачком, а не нервным срывом.

Все это слишком непредсказуемо, слишком внезапно. Слишком много вопросов. Слишком.

Нет, все. Домой. Завтра на работу, а сейчас домой.

Тетя Мила срочно попросила позвонить из дома. Почему из дома-то? Но я послушно выполнила ее требование.

— Рада тебя слышать, — приветствовала она меня. — Ты там как?

В этот момент я заглянула в кухонный шкаф, чтобы достать сахарницу. Шкаф расположили довольно высоко, и полка находилась выше уровня глаз. Телефон прижала плечом к уху. Почему-то мне показалось, что все получится. И вместо того, чтобы обхватить сахарницу пальцами и аккуратно вынуть, я просто толкнула ее на себя. Момент — и я вся в сахарном песке, с тихим шелестом осыпавшимся на пол, а пустая сахарница валяется под кухонным столом.

— Нормально у меня дела, — бросила я в трубу. — А у тебя?

— Отлично, — пропела тетя Мила. — Ты дома, да?

Увидев, что крупинки сахарного песка осели на одежде, я наклонилась, чтобы их стряхнуть. Уж не знаю, почему это не произошло раньше, но именно в тот момент, когда я, согнувшись, лупила руками по штанам, мне в спину что-то ударилось и упало на пол. На этот раз коробка с чаем. Очевидно, сахарница, пока не упала, играла роль подставки, и чайная коробка, лишившись опоры, не смогла остаться на месте.

— Нет, еще не доехала, — пока еще спокойно ответила я. — Конечно, дома. Ты попросила быть дома — я это сделала. Стою на кухне и разговариваю с тобой. Что за срочность?

— Ты чего такая злая? — спросила тетя Мила. — Не ругайся, если я не вовремя. Мой паспорт, Женя. Продиктуй мне номер, пожалуйста.

— А он не у тебя? — удивилась я.

— Не у меня, — раздраженно ответила тетя, — иначе я бы не просила его найти.

— И где мне его искать?

— В комнате, не на кухне же.

Я пошла в комнату. Под моими ногами хрустел сладкий чай.

— Пришла, — сообщила я спустя минуту.

— На телевизоре его нет?

Разумеется, на телевизоре не оказалось паспорта тетушки. Там даже моего паспорта не было. Там вообще не было никаких паспортов.

— Странно. Тогда, может быть, он все-таки на кухне? — задумчиво произнесла тетя Мила. — Я могла его оставить в суматохе. Не ругайся, Женечка, я действительно не помню.

Мы с тетей Милой вернулись на кухню.

Через пять минут поисков паспорт обнаружился за вазой с яблоками.

Продиктовав нужные цифры, я решила наконец спросить, зачем ей эти данные.

— Потом объясню, — отрезала она. — А вдруг не получится? Спасибо, Женечка. Прости, задержала тебя.

Сегодня меня никто не задерживал, но всем почему-то казалось, что они меня отвлекают от чего-то важного. Вид у меня, что ли, излишне деловой? Ерунда какая-то.

Без сахара и чая жить, конечно, было можно, но я решила восполнить утрату и сходить в магазин, несмотря на усталость, которая навалилась на меня, когда я оказалась дома. Перед уходом я заглянула в банку с кофе и легко разглядела ее дно.





* * *


Магазин, в который я отправилась, был местной «палочкой-выручалочкой». Круглосуточный режим работы и широкий ассортимент товаров первой необходимости были огромным плюсом для жителей нашего района. На цены внимания порой не обращали, потому что знали, за что платим. Прежде всего за возможность в любое время суток получить желаемое.

Ближе к ночи в магазин всегда набивается больше людей, чем днем. Именно вечером частенько обнаруживается, что что-то важное и нужное в твоем доме подошло к концу, а купить это можно только здесь. К примеру, подгузники. Или корм для кошки. Или букет цветов. Поэтому я не удивилась, увидев большие очереди у касс. Взяла с полки пакет сахара, чай, банку кофе и честно дождалась, пока меня обслужат.

По сторонам я не смотрела. Шла себе, одной рукой пытаясь закрыть кошелек внутри сумки. И, разумеется, со всей силы в кого-то впечаталась. Бедняга тоже, наверное, летал в своих мыслях. А как еще можно объяснить его неспособность уворачиваться от удара?

— Ой, — только и сумела я сказать, поднимая взгляд на того, кого толкнула. — Простите, пожа…


На меня радостно-изумленно смотрел Олег Петрович. К груди он прижимал какой-то сверток.

— Неожиданно, — призналась я. — Рада видеть.

— И я, — пробормотал он и потер плечо, — хоть и больно.

— Еще раз прошу прощения.

Мимо нас сновали люди, и мы поспешили отойти в сторону.

— Вы тут каким ветром? — спросила я.

— А вы? — вопросом на вопрос ответил он.

— Я живу недалеко, — объяснила я причину своего нахождения в этом магазине. — Мы соседи?

Он тихо рассмеялся, закрыв глаза. Так смеются, будучи абсолютно счастливыми.

— Нет, Женя, живу я на другом конце города. Но здесь я не просто так.

— Что же привело?

Он отнял руку от груди и показал мне сверток.

— Вы же помните, что я поклонник редких сортов чая?

— Разве такое забудешь.

— Вот этот сорт, — он качнул рукой, в которой держал сверток, — очень редкий. И очень дорогой.

— Очевидно, этот чай можно купить только в нашем магазине, — заметила я.

Олег Петрович пропустил сарказм мимо ушей. Или оглох от счастья.

— Вы правы, — ответил он. — Вы просто не знаете, но именно вон в той чайной палатке…

Ах, вон оно что. Это да. Есть в этом магазине специальный «островок» со всякими сыпучими продуктами. Тетя Мила как-то приценивалась к обнаруженной там редкой приправе и упала в обморок, узнав ее цену. Но справедливо заметила, что высокая стоимость оправдана — в Тарасове практически невозможно найти то, что ей тогда было нужно.

— Только вот не знала, что и чаем там торгуют, — обронила я. — И как называется ваш редкий сорт?

— «Жасминовый жемчуг», — ответил Олег Петрович. — Мне его привезли по заказу из Китая. Если вы где-то встретите такой, то знайте, что это не настоящий «Жасминовый жемчуг». Оригинальный просто так не купишь.

Он с такой гордостью рассказывал о своем приобретении, что я невольно устыдилась того, что только что купила обычный черный чай, вкус которого мне тоже очень нравится.

— Что ж, — вздохнула я. — Получить желаемое всегда приятно. Рада за вас.

Мы пошли к выходу. Из раздвижных дверей пахнуло в лицо свежим ночным воздухом.

— У меня из головы не выходит Алина, — вдруг произнес Олег Петрович. — Бедная девочка.

Я промолчала. Что тут еще можно было добавить?

— Мы иногда не ладили, — попытался оправдаться Олег Петрович, — но она была хорошим человеком. И смерть такая… Сначала Мариночка, потом Алина… Выбрали одинаковый способ уйти из жизни. Это очень тяжело осознавать.

— Да, — согласилась я. — Жестокий мир. Но кто вам сказал, что она покончила с собой?

— Я так решил, — пробормотал он. — А что, нет? Неужели убили? Ради чего?

— Я не в курсе, что там произошло, Олег Петрович. Следствие покажет.

За стенами магазина нас встретила прекрасная осенняя ночь. Поток людей редел на глазах.

— Сегодня ее то и дело вспоминаю, — продолжил Олег Петрович. — И завтра буду думать о ней, и позже. Мы только вчера разговаривали. Пили вино, смеялись. Помните? Вчера в это же время.

Я не помнила, чтобы он смеялся в баре вместе с Алиной. Не было такого.

— А я тут с этим чаем. Стыдно, — сказал Олег Петрович и замолчал.

Он с горечью посмотрел на свою покупку.

— Не надо, — попросила я. — «Молочный жасмин» ни в чем не виноват.

— «Жасминовый жемчуг», — поправил Олег Петрович, — но и ваш вариант звучит чудесно. Вы сейчас в какую сторону?