Твоими молитвами

Разобрав завал из стульев, не имеющих сидений либо ножек, я увидела в углу еще один склад. Он состоял из высохших поломойных тряпок, которые кто-то просто свалил в одну кучу.

Приподняв двумя пальцами край одной из них, я поняла, что тряпка настолько иссохла, что готова превратиться в пыль.

За неплотно прикрытой дверью кто-то прошел. Послышался голос Анны Григорьевны.

Я стояла в центре комнаты, наполненной старым барахлом, и понимала, что теперь сделала все, что было в моих силах. Предсмертной записки не было. Пора уходить.

Книга. Как интересно. Почему она была именно здесь, а не на полке в кабинете? Там, как я успела заметить, полно всяких древних изданий. Неужели для этого несчастного справочника не нашлось места рядом с ними?

Когда я вошла, Олег Петрович стоял посреди комнаты, и справочник уже был в его руках. С того момента, как он зашел в кладовку, до нашей встречи прошло секунд двадцать, не больше. Значит, справочник был где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки.

При моем внезапном появлении Олег Петрович выронил книгу, и она упала в угол, где раньше стояли мониторы. От моей помощи он отказался, предпочел справляться сам. Ворочал тяжелые телевизоры и не вспоминал о больной спине.

Ему не хотелось подпускать меня к этой книге, вот что. Он не хотел, чтобы я взяла ее в руки.

На всякий случай я еще раз заглянула туда, куда упал справочник. И вдруг увидела там вчетверо сложенный лист бумаги.

Достала, развернула. Сдвоенный тетрадный листок в клеточку был исписан со всех четырех сторон мелким почерком.

Взгляд выхватил небольшой отрывок. «… я увидела на столе цветы и коробку. Это было страшно. Это было ОЧЕНЬ страшно. Он принес их, пока я спала. В коробке был комплект нижнего белья и записка, в которой он просит меня прийти в этом на работу».

Меня словно засунули под горячий душ.

Я быстро спрятала листок в карман. Эта записка, очевидно, была в той самой книге, за которой сюда пришел Олег Петрович. Он хранил ее вдалеке от всех, прятал там, где редко бывают люди. И частенько просил Ваню принести ему что-то из этой кладовки, чтобы лишний раз обратить внимание на свою несуществующую физическую неполноценность.

Этот «недуг» был его алиби, потому что человек с больной спиной не в состоянии нести на руках потерявшую сознание женщину, а потом набросить на шею петлю и подтянуть тело так, чтобы ноги оторвались от земли.

Когда он уходил отсюда, то был уверен, что предсмертное письмо Марины все еще у него. Сейчас он, наверное, уже обнаружил его пропажу. Если я права, то он должен вернуться, чтобы найти письмо и, возможно, попытаться заставить меня замолчать навеки.

Дверь открылась так внезапно, что я, так же, как и Олег Петрович чуть раньше, невольно вздрогнула.

Увидев его на пороге, запнулась, и это, пожалуй, меня и спасло. Он обвел взглядом каморку и не мог не заметить, что большинство предметов лежит не на своих местах.

— Нашли то, что искали? — будничным тоном спросил он.

— Даже не знаю. — Я обвела взглядом каморку. — Тут еще все стало падать, пришлось убираться. Но клавиатуру посмотрела. На вид-то все рабочие. Возьму вот эту.

Я схватила первую попавшуюся клавиатуру и подошла к двери. Но Олег Петрович так и остался стоять на месте, преграждая мне путь.

— Что случилось? — улыбнулась я.

Его лицо было совсем близко. В светло-серых глазах засел самый настоящий страх. Они напоминали прозрачные ягоды крыжовника.

Свой страх я успокоила огромным усилием воли. Уж слишком маленьким было расстояние для того, чтобы я могла как следует развернуться. Передо мной стоял убийца, и он предполагал, что я могу это знать. Но все еще сомневался, ведь ему так долго везло. Он всех обставил, он всех обманул.

— Дайте пройти, — повысила я голос.

Он нехотя отступил в сторону и зашел в кладовку.

— Что-то потеряли? — поинтересовалась я.

Олег Петрович не ответил. Он беспорядочно передвигал старые тумбочки, гремел стульями и сбрасывал на пол мониторы.

На шум отреагировали все. Из кабинетов стали выходить люди. В том числе и те, с которыми я еще не была знакома. У стены стояли два парня в полицейской форме. Видимо, они пришли тогда, когда я ковырялась в мусоре.

Из конференц-зала показалась Татьяна. Я подошла к ней и вынула из кармана сложенный лист бумаги.

— Предсмертное письмо Марины, — сказала я. — Кажется, я знаю, кто ее убил.





* * *


Миша Малахов появился в тот же вечер. Мы с Андреем встретили его возле кабинета следователя Кношевской, которая четвертый час допрашивала Олега Петровича Масленникова.

Его вывели со скованными руками.

Проходя мимо, он криво улыбнулся, но потом опустил голову и как-то резко сник. Мы смотрели ему вслед, не проронив ни слова.

Татьяна пригласила нас в кабинет.


— Думаю, что не нарушу закон, если изложу вам его показания своими словами. Но сначала я чай заварю, если никто не против. С утра крошки во рту не было.

Никто не возражал. Вскоре Татьяна поставила чай на подоконник и села за свой стол.

— То письмо, которое вы нашли в кладовке, — обратилась она ко мне, — многое прояснило. Это действительно была та самая недостающая часть пазла, без которой многое было непонятно. Марина обо всем рассказала очень подробно.

— Я могу узнать, что было в том письме? — спросил Малахов.

— С моих слов? Можете, — ответила Татьяна. — Марина назвала причину, по которой решила совершить суицид. И подробно описала все, что с ней происходило в последние месяцы жизни. Ни об Андрее Савостине, ни о Михаиле Малахове в письме нет ни слова.

Малахов провел рукой по небритому подбородку. За то время, что он скрывался, он осунулся, даже как-то почернел. Приехал сразу же, как узнал от Савостина, что Олега Петровича арестовали. Он мог бы прятаться и дальше, но понял, что настал момент вернуться.

— И что же это была за причина? — глухо спросил Михаил, не отнимая руку от лица.

— Написала, что не видит другого выхода.

— Да хватит уже ходить вокруг да около, — произнес Малахов. — Что было в этом письме? Мы имеем право знать. Я. Я имею право знать.

Я посмотрела на Андрея. Он разглядывал носки своих ботинок.

— Давайте так, — предложила Татьяна. — Я могу рассказать, но вы услышите неприятные для себя вещи.

Савостин оставил в покое свою обувь и взглянул на Татьяну.

— По-моему, за эти несколько дней мы узнали друг о друге все, что можно, и даже сверх того, — заметил он. — Предлагаю забыть о приличиях и перестать беречь друг друга хотя бы здесь. Иначе не знаю, как вы, а я зря сюда приперся.

Татьяна вышла из-за стола и сложила руки на груди. Сделала один шаг, потом второй. И наконец начала рассказывать:

— Хорошо. Все началось, если не ошибаюсь, с того момента, как вы, Михаил, проявили интерес к своей сотруднице. Ее мать была рада, что у дочери роман с молодым представительным человеком, занимающим высокий пост.

— Какой там высокий… — пробормотал Малахов.

— Анна Григорьевна считала иначе, — возразила Татьяна, медленно огибая стол. — Она хотела пристроить дочку, которую всю жизнь считала недостойной мужского внимания, легкомысленной и глупой. В Марине ее раздражало все: прическа, наряды, поведение, отношение к жизни. Чтобы хоть как-то утихомирить дочь, которая, кстати, была очень ранимым человеком, она пустила о ней сплетни, которые тут же дошли до Марины. Позже Анна Григорьевна поняла, что только навредила дочери. Но тогда ей казалось, что слухи о легком поведении заставят Марину вести себя скромнее, одеваться не так вызывающе и выбирать правильных друзей. Поэтому она была рада, когда дочь сообщила ей, что встречается с их общим шефом.

— Господи, — прошептал Михаил. — В каком же кошмаре она жила.

— Кошмар начался позже, — перебила его Татьяна. — В один прекрасный вечер Марина, ее шеф и его заместитель решили отдохнуть после рабочего дня. Они провели один любовный эксперимент, после чего Марина прервала все отношения со своим шефом. Все постарались забыть о том, что было.

— Да не было ничего, — простонал Михаил. — Твою мать, ведь все обошлось без последствий!

— Да было, еще как было, — махнул рукой Савостин. — Не перебивай следователя, Мишаня.

— Все дело в том, что был человек, который знал, что произошло тем вечером в вашем кабинете, — обратилась Татьяна к Малахову. — Он успел сделать несколько фотографий, подтверждающих тот факт, что Марина имела половую связь одновременно с двумя мужчинами. Мало того, оба являлись ее непосредственными руководителями. Фотографом оказался Олег Петрович Масленников, который в тот вечер забыл в кабинете ключи от квартиры и вернулся, чтобы их забрать. Конечно, вы не предполагали, что кто-то в столь поздний час сможет вас увидеть. Но он сначала услышал — звуки легко разносятся по пустому помещению. А потом понял, что может не только услышать, но и увидеть.

— Старая замочная скважина, — схватился за голову Малахов. — Новый замок врезали, а старый не тронули. Боже мой…

— Через эту скважину Олег Петрович умудрился сделать несколько фотографий, — добила Малахова следователь Кношевская. — Они были очень плохого качества, но вполне сгодились для компромата. Он приберег их на всякий случай. Вот такой вот человек работал рядом с вами, Михаил Егорович.

— Он волочился за Маринкой еще до того, как мы стали встречаться, — сказал Малахов. — Она отшила его. Его бы только мертвый не отшил.

— После того как вы расстались, он понял, что иметь на руках такие фото очень выгодно. Но вас он трогать не стал. Побоялся. Вы оба моложе, сильнее и сидите на высоких должностях. Он бы проиграл, еще не начав. Тогда он зашел с другой стороны. Поняв, что вы с Мариной расстались, он снова попытался завоевать ее расположение. Тщетно. И тогда он показывает ей фотографии, после чего заставляет ее…

— Сука, — едва слышно произнес Малахов.

— Емко, — ответила на это Татьяна. — Олег Петрович угрожал показать фото Анне Григорьевне, а это для старушки верная смерть. Марина находилась в сильной депрессии. Олег Петрович ее каждодневно насиловал. Эмоционально, морально, психологически. Марина не знала, как все это прекратить. Олег Петрович манипулировал ею, контролировал, используя все тот же шантаж.

— Я же спрашивал ее. Просил обо всем рассказать, — вспомнил Малахов. — Но она отказалась. Я бы помог!

— Расскажи она вам, Олег Петрович бы обнародовал те самые интимные снимки, — ответила Татьяна. — Марина спасла вас своим отказом. А сама не справилась. Она и в полицию по той же причине не пошла — испугалась последствий. Не верила, что к ее проблеме отнесутся серьезно.

После таких слов даже Савостину поплохело. Он попросил разрешения покурить и получил утвердительный ответ.

— Только окно откройте, — сказала Татьяна.

На Малахова страшно было смотреть. Его не просто раздавили — его уничтожили. Он сидел ссутулившись и выглядел большой беспомощной глыбой. Я с тревогой посмотрела на Татьяну. Она отрицательно покачала головой. Мол, не волнуйся, я знаю, что делаю.

Но стакан воды перед Михаилом поставила.

— С матерью в этот момент у Марины возникло непонимание. Та видит перемены, произошедшие с дочерью, и пытается узнать причину. Она уже в курсе того, что Михаил и Марина расстались, но не знает, по какой причине. И решает, что Марина просто тяжело переживает разрыв. К тому же Анна Григорьевна просто уверена, что он бросил Марину, наигравшись. Марина пытается его защитить, но Анна Григорьевна уверена в том, что знает о дочери все лучше ее самой. И начинает взращивать в душе неприязнь к Малахову. Кстати, Марина пыталась рассказать матери об издевательствах Олега Петровича. Но вовремя остановилась. Причина — те фотографии. Это и кнут, и строгий ошейник. Марина смирилась, но психика была уже окончательно подорвана. В последнем письме она все очень подробно описала. Она до последнего очень хотела и очень боялась признаться во всем матери. Но представляла последствия, поэтому не решилась. А Анна Григорьевна жила своими домыслами, уже мало внимания обращая на дочь. Масленников признался, что стал покупать Марине подарки очень интимного характера. Их ей доставляли домой. После каждого подарка он требовал подтверждения того, что подарок ей подошел. Требовал доказательные фото. В общей сложности за все время он потратил около пятисот тысяч рублей на дорогое белье и продукцию из секс-шопов. Однажды он проник в ее квартиру ночью, оставил на столе очередной подарок. О нем Марина тоже подробно рассказала в последнем письме. Это был комплект нижнего белья и записка с требованием прийти в нем на работу. Поняв, что для него не существует закрытых дверей, она решает уйти из жизни, поскольку понимает, что ей не вырваться. На следующий день она приходит на работу и, выбрав момент, уединяется в кладовке. У нее мало времени, ведь замка на двери нет. Значит, любой может войти. А она не хочет, чтобы ей помешали. Предсмертное письмо все бы объяснило. И она сооружает петлю из нового бюстгальтера. Мне продолжать? Или сделаем перерыв?

Я тут же подошла к Михаилу.

— Тебе надо на воздух, — сказала я. — Тебе плохо. Андрей, посмотри, он же вообще уже.

Татьяна открыла окно. В комнате мгновенно посвежело. Но Миша попросил Татьяну продолжить. А когда постоял около окна, то и вовсе расправил плечи.