Убийства по алфавиту

– Я хочу, чтобы вы поняли, месье Пуаро, что в идеях леди Кларк совсем ничего нет. Это просто воображение больной женщины. Вот взгляните, – он стал рыться в карманах, – взгляните вот на это письмо, которое я получил от своего брата, когда был в Малайзии. Я бы хотел, чтобы его прочитали, потому что из него понятно, в каких они были отношениях.

Пуаро взял письмо. Франклин подошел к нему сбоку и, указывая пальцем, прочитал вслух несколько строк:



У нас все идет как обычно. Боль вроде бы не так сильно беспокоит Шарлотту. Хотелось бы, чтобы можно было сказать о ней что-то еще. Ты помнишь Тору Грей? Она милая девушка и приносит мне гораздо больше покоя, чем я мог ожидать. Без нее я бы не смог пережить эти сложные времена. Ее симпатия ко мне и интерес к тому, что мы вместе делаем, неиссякаемы. Она обладает изысканным вкусом и нюхом на красивые вещи и полностью разделяет мое восхищение искусством Китая. Мне повезло, что мы с нею встретились. Ни одна дочь не смогла бы быть более внимательным и близким другом. У нее была тяжелая и не всегда счастливая жизнь, поэтому я счастлив знать, что здесь, у меня в доме, она нашла себе крышу над головой и настоящую привязанность.



– Вот видите, – продолжил Франклин, – как мой брат к ней относился. Он считал ее своей дочерью. Мне кажется несправедливым то, что, как только мой брат умер, его жена практически выкинула ее из дома! Женщины иногда хуже дьявола, месье Пуаро.

– Не забывайте, что ваша свояченица недужна и испытывает постоянную боль.

– Об этом я всегда помню. И именно это не устаю себе повторять. Мы не должны судить ее слишком строго. Но все равно, я подумал, что стоит показать вам это письмо. Мне бы не хотелось, чтобы вы составили себе неправильное мнение о Торе, основываясь только на том, что говорила вам леди Кларк.

Пуаро вернул письмо.

– Уверяю вас, – улыбнулся он, – что я никогда не делаю выводов, основываясь только на том, что люди мне иногда говорят. Я всегда предпочитаю делать выводы, основываясь на своих собственных наблюдениях.

– Ну что ж, – заметил Кларк, убирая письмо. – И все-таки я рад, что показал вам его. А вот и наши дамы. Думаю, нам пора.

Мы уже выходили из комнаты, когда Пуаро меня окликнул.

– Вы уверены, что хотите принять участие в этой экспедиции, Гастингс?

– Конечно. Я буду чувствовать себя неловко, бездельничая здесь, с вами.

– Но ведь, помимо активности тела, существует еще и активность разума, друг мой.

– Это у вас получается гораздо лучше, чем у меня.

– В этом вы абсолютно правы, Гастингс. Правильно ли я понимаю, что вы хотите выступить в качестве сопровождающего одной из женщин?

– Именно так я и собираюсь поступить.

– И какой же из девушек вы собираетесь оказать честь своим вниманием?

– Знаете, я еще об этом не думал…

– А как насчет мисс Барнард?

– Мне она кажется слишком самостоятельной, – возразил я.

– Мисс Грей?

– Вот это уже лучше.

– Я нахожу вас, Гастингс, по-своему очень честным человеком! Ведь вы давно уже решили провести день с вашим белокурым ангелом?

– Да бросьте вы, Пуаро!

– Жаль, что мне придется нарушить ваши планы, но я хотел бы просить вас оказать эту услугу другой девушке.

– Ну конечно, вы же явно неравнодушны к этому живому воплощению голландской куклы.

– И тем не менее на этот раз я хочу попросить вас сопровождать мисс Дроуэр и не отходить от нее ни на шаг.

– Но почему, Пуаро?

– Потому, мой дорогой друг, что ее фамилия начинается с буквы «Д». Мы с вами не можем рисковать.

Я не мог не согласиться со справедливостью его замечания. Сначала мне это показалось слишком притянутым за уши, но потом я подумал, что если A. B.C. так фанатично ненавидит самого Пуаро, то он вполне может быть в курсе того, что собирается предпринять мой друг. И в этом случае убийство Мэри Дроуэр могло показаться ему достаточно привлекательным в свете четвертого преступления.

Я пообещал Пуаро оправдать его доверие.

Когда я выходил, маленький бельгиец продолжал сидеть в кресле возле окна. Перед ним стояла маленькая рулетка. Он раскрутил колесо и крикнул мне вслед:

– Красное! Это хороший знак, Гастингс. Удача поворачивается к нам лицом.






Глава XXIV

(написано не от имени капитана Гастингса)




Мистер Лидбеттер негромко, но нетерпеливо выругался, когда его сосед встал и неуклюже перебрался через его ноги. При этом мужчина умудрился уронить свою шляпу на передний ряд сидений и наклонился вперед, чтобы поднять ее.

И все это произошло в самый кульминационный момент фильма «Ни одна птица», этой интригующей драмы со звездным составом актеров, полной пафоса и красоты. Мистер Лидбеттер целую неделю с нетерпением ждал, когда же увидит ее еще один раз.

Именно в этот момент златокудрая героиня (ее играла Кэтрин Роял, самая выдающаяся, по мнению мистера Лидбеттера, актриса в мире) издала хриплый негодующий крик: «Ни за что. Я лучше умру от голода. Но я не умру от голода. Помните эти слова: ни одна птица не упадет…»[80]

Мистер Лидбеттер недовольно повертел головой. Вот люди! Почему они не могут дождаться конца фильма… Да еще и уходят в такой душещипательный момент.

Ну, вот так-то лучше. Неприятный джентльмен наконец прошел и исчез из кинотеатра. Теперь ничто не мешало мистеру Лидбеттеру наслаждаться видом Кэтрин, которая стояла у окна особняка Ван Шрайнера в Нью-Йорке.

А теперь она садится на поезд с ребенком на руках… Какие странные поезда у них в Америке, совсем не похожи на английские.

А вот и снова Стив в своей лачуге в горах…

Действие фильма катилось к своей эмоциональной полурелигиозной развязке. Когда зажегся свет, мистер Лидбеттер с удовлетворением вздохнул и медленно поднялся, мигая на ярком свету.

Он никогда не любил быстро выходить из кинотеатра. Ему всегда требовалось несколько минут, чтобы вернуться к прозе жизни. Мистер Лидбеттер осмотрелся. Естественно, сегодня здесь не так уж много людей. Все на скачках. Он не одобрял скачек, игру в карты, курение и выпивку. Поэтому всю свою нерастраченную энергию тратил на походы в кино.

Зрители торопились к выходу. Мистер Лидбеттер приготовился следовать за ними. Человек, который сидел прямо перед ним, спал, согнувшись в кресле. Сама мысль о том, что кто-то может заснуть во время просмотра такой драмы, как «Ни одна птица», возмутила мистера Лидбеттера.

Возмущенный джентльмен говорил спящему, чьи ноги загораживали проход: «Простите, разрешите пройти, сэр».

Подойдя к выходу, мистер Лидбеттер оглянулся назад. Ему показалось, что в зале началась какая-то суета. Служитель… какая-то небольшая группка людей. Может быть, тот тип впереди него был мертвецки пьян, а вовсе не спал… Мистер Лидбеттер остановился, заколебавшись, но потом вышел из зала. И сделав так, пропустил самую большую сенсацию дня – большую даже, чем выигрыш Не-Половины в главной скачке дня с выдачей 85 к 1.

– Мне кажется, вы правы, сэр, – говорил меж тем служитель кинотеатра, – он, наверное, болен. Что случилось, сэр?

Стоящий рядом мужчина с криком отдернул свою руку и теперь внимательно рассматривал красное, липкое пятно на ней.

– Кровь…

Служитель сдавленно вскрикнул. Краем глаза он заметил что-то желтое, выглядывающее из-под кресла.

– О боже, – сказал он. – Это A. B.C.





Глава XXV

(написано не от имени капитана Гастингса)




Мистер Каст вышел из кинотеатра «Регал» и посмотрел на небо.

Прекрасный вечер… Действительно прекрасный вечер…

Ему в голову пришла цитата из Браунинга: «Бог на небе, все прекрасно на земле…» Он всегда очень ее любил. Хотя очень часто бывали моменты, когда он чувствовал, что это все неправда…

Мистер Каст быстро шел по улице, улыбаясь самому себе, пока не добрался до «Черного лебедя», гостиницы, в которой остановился. Там он взобрался к себе в комнату, душную коморку на втором этаже, окна которой выходили на двор и гараж.

Однако, когда мистер Каст вошел в комнату, улыбка сошла с его лица. На рукаве его пиджака, рядом с манжетой, виднелось пятно. Он задумчиво дотронулся до него… влажное и красное – кровь…

Каст быстро сунул руку в карман и достал оттуда длинный тонкий нож. Его лезвие тоже было липким и красным от крови…

Мистер Каст долго стоял неподвижно.

Его глаза метались по комнате, как глаза загнанного животного. Языком он лихорадочно облизывал губы…

– Это не моя вина, – произнес мистер Каст.

Это прозвучало так, как будто он с кем-то спорил – школьник, оправдывающийся перед своим учителем.

Он вновь провел языком по губам.

И еще раз, очень осторожно, дотронулся до рукава пиджака.