V-Wars. Вампирские войны

– Ну, дошло наконец? – закричал Бобби толпе. – Соображаете, что мы для вас делаем? Спасаем вас!

Он поднял пистолет, прицелился в Стэна и спустил курок. Под истошный рев Боди пуля пробила Стэну грудь. Вампира отбросило назад, и он рухнул навзничь. Он извивался, шипя, как ядозуб, словно чихал. Кровь фонтаном била из раны.

– Смотрите, чтобы на вас не попала кровь! – заорал Бугай, уворачиваясь от брызг.

Потом примчался седой старикан с бейсбольной битой, которую Боди держал под барной стойкой, и врезал Стэну по лицу. У кого-то нашелся кусок трубы, она тоже пошла в дело. Прогремел еще один выстрел. Уокер отвернулся, его вырвало. Потом он побежал к мотоциклам, завел свой и уехал. Никто даже не заметил.

Томпсон проделал то же самое. Его тоже вряд ли кто заметит.

Томпсон ехал за Уокером, который мчал к дому, оглядываясь через плечо, когда увидел, что его догоняют. Уокер не захлопнул за собой бирюзовую дверь с крестами, и Томпсон вошел в дом за ним следом.

Уокер прошел по коридору к спальням, тихо постучал в дверь, на которой висел лист бумаги с корявой надписью карандашом «Анхела» и позвал:

– Анхела, это я.

Из-за двери послышался ответ, Уокер вошел в комнату, многозначительно взглянув на Томпсона и на этот раз притворив за собой дверь. Томпсон остался в коридоре, прислушиваясь, не идет ли кто из других байкеров. В клубе еще до его появления наверняка прикидывали и так, и сяк, стоит ли опекать детей Мендоса, ведь если у них родители вампиры, они и сами могут в них превратиться.

А если Мендоса никто никогда не считал вампирами? Может, они погибли из-за чего-то другого – разборок между бандами, сорванной сделки с наркотой? Может, их убили из-за посылок, получаемых по почте?

В первую очередь надо было разобраться с почтовыми отправлениями. Из-за них-то его и внедрили в эту банду. Томпсон знал, в какой комнате живет Бобби. Конечно, она должна быть заперта. Но нет, она оказалась открыта.

Томпсон еще раз прислушался. Сверчки стрекотали как ни в чем не бывало. Удивительно, но несмотря на столько смертей, в пустыне все равно кипела жизнь. Совы, летучие мыши, зайцы.

Поворачивая ручку двери, он все старался себя убедить, что содержимое посылок, приходящих Бобби почтой, его совсем не интересует, но это было неправдой. Просто интересовало не настолько, чтобы так рисковать. Только, может, на этот раз ничего не выяснится.

Дверь чуть приоткрылась. Кроме света из коридора, внутри было темно. А свет включать он не мог.

Он снова закрыл дверь, и в этот момент открылась другая. Появившийся на пороге Мануэль хмуро посмотрел на Томпсона, а потом расплылся в хитрой улыбке, от которой у того волосы встали дыбом.

– Что ты там делал? – спросил Мануэль, окинув его проницательным взглядом.

– Я туда не входил, – сказал Томпсон.

Мануэль усмехнулся:

– Ага.

Томпсон стоял спокойно, расслабленно. И как ни странно, вдруг он вспомнил, как сильно проголодался. Они же поехали в бар за бургерами. А Боди их так и не приготовил. Интересно, что они с ним сделали. Со Стэном все было ясно, такой же крепкий орешек, как Мончо. Может, в этом хоть какой-то плюс вампиризма, только сегодня все равно не поможет.

– Что ты хочешь? – спросил он мальчика.

– В следующий раз возьми меня на охоту, – ответил Мануэль.

«Эх, не совался бы ты куда не следует. Серьезно», – подумал Томпсон, но знал, что он ошибается.

Мануэль понимал, что это не игрушки, и все равно хотел участвовать. У Томпсона на душе стало погано.

Рев мотоциклов заглушил стрекотание сверчков. Сейчас заявятся байкеры.

– Обещаю замолвить за тебя словечко, – сказал Томпсон.

Мануэль оттопырил губу – в конце концов, ему было всего девять лет.

– Скажи ему, чтоб меня взял.

– Не могу же я ему приказать, – сказал Томпсон. – Это ведь Бобби.

И вдруг по наитию выпалил:

– А что Бобби забирает на почте?

Мотоциклы уже приближались к дому. Мануэль помедлил в раздумьях и наконец решился:

– Если меня возьмут на охоту – расскажу.

– Я сам тебя возьму, – пообещал Томпсон.

Он подошел к двери Пигалицы и постучал.

– Уокер, – позвал он.

Уокер показался из комнаты Пигалицы, весь всклокоченный, распространяя запах дешевых духов, и тут с грохотом распахнулась входная дверь.


Вошел Бобби в сопровождении остальных. Он уставился выпученными глазами на Томпсона с Уокером, но вряд ли их признал. У Страшилы и Джонни Ракеты были бледные лица, практически безжизненные. Бугай отставал. Токсина с ними не было.

– Жрать охота, – объявил Бобби.

Они пошли в кухню, и Страш вытащил хлеб и салями из холодильника, а Джонни Ракета притащил из кладовки две бутылки текилы. Бобби плюхнулся на металлический стул и ухватил салфетку – из тех, что Пигалица купила во время поездки в город, разрисованную медвежатами с сердечками на груди, вытер лоб и сжал ее в ладонях.

Томпсон подошел, чтобы не показаться невежливым, но старался держаться поодаль. Подальше от того, что бы они там ни затевали. Уокер поколебался, потом обошел Томпсона и встал рядом со стулом Бобби. Братья не перекинулись ни единым словом.

Джонни Ракета передал открытую бутылку Бобби, тот сделал большой глоток и вручил ее Уокеру, который пить не стал, а вяло поинтересовался:

– Прикончили его?

– Ну и живучий оказался, падла, – ответил Бобби. Он поднялся, шатаясь поплелся в коридор и скрылся у себя в комнате.

Тут Томпсон вспомнил, что Мануэль до сих пор торчит в коридоре, обернулся и увидел, что мальчишка все слышал и теперь стоит, сжимая кулаки, словно на что-то решаясь. Мануэль умоляюще смотрел на Томпсона, забыв от испуга о своем шантаже и напускной храбрости. Томпсон промолчал.

– А где Токсин? – совсем по-детски пискнул Мануэль.

– Тише, – предостерег его Уокер.

Джонни Ракета выхватил у Уокера текилу и основательно приложился к бутылке, подрагивающей в руке.

– Козел был этот Токсин.

– Да где он? – не унимался Мануэль.

– Пойдем-ка спать, – сказал Уокер и повел мальчишку прочь.

– Ты че, за Пигалицу впрягаешься? – сказал им вслед Бугай.

Уокер замер, резко повернулся кругом и пригвоздил Бугая ледяным взглядом, как бы говоря: «Знаешь, кто у меня брат?» В кухне остались только Бугай, Страшила, Джонни Ракета и Томпсон. Джонни вручил бутылку текилы Томпсону. Томпсон сделал глоток, и тут потянуло густым едким дымом. Он не спрашивал, что происходит.

– Винный магазин полыхает, – заметил Бугай, уставясь на салфетку. – И еще несколько домов.

– У нас их и так немного, – вставил Страшила.

– Не у нас, а у них, – поправил Джонни Ракета. – Наш дом – дорога.

– У нас «Штырь», – сказал Бугай. – И лаборатория.

– Да если захочется, мы их спалим нахрен! – гнул свое Джонни Ракета.

Страш стиснул зубы, не поднимая глаз от салфетки.

– Этот Стэн, вампир, который ну прям бессмертный какой-то. – Он ткнул пальцем в сердечко нарисованного медвежонка. – А другие от одной пули дохли.

– Ну от силы двух, – вступил Бугай.

Они переглянулись, потом опустили глаза.

– Эй, уроды, вы к чему клоните? – спросил Джонни Ракета. – Что другие не вампиры были? Бобби же сказал…

И осеекся. Томпсон заметил, как до него со скрипом доходит очевидное – Страш и Бугай не доверяют собственному боссу.

– Эй, ну это не смешно, – сказал Джонни Ракета, подняв подбородок. – На него самого эти кровососы нападали, вы же шрамы видели. Он в вампирах разбирается.

– Боди от одной пули дуба дал, – пробормотал Страшила.

– И ни клыков, ни остальной фигни у него не было, – добавил Бугай.

– Да что вы несете? – Джонни Ракета шагал туда-сюда по кухне. Томпсон видел, что он так же был ошеломлен, как и они. – Ах вы шкуры. Да я Бобби расскажу…

– И что ты ему расскажешь? – раздался из-за спины Томпсона голос Бобби.

Он с выпученными глазами ворвался на кухню и, скрестив руки на груди, навис над Бугаем со Страшилой. Пальцы на бицепсе оказались как раз над теми самыми шрамами.

– Ну, чего языки проглотили? Слышь, стажер, что за хрень тут творится? – он посмотрел на Томпсона.

Томпсон про себя глубоко вздохнул. Столько стараний, чтобы не привлекать к себе особого внимания, и все впустую.

– Просто в голове не укладывается, когда такое случается с тем, кого знаешь. Или думал, что знаешь, – пояснил Томпсон.

Бобби пристально уставился ему прямо в глаза. Томпсон остался спокоен.

– Вот-вот. Верно подмечено, – сказал Бобби. – Думал, что знаешь.