Возвращение атлантов

– Ваше величество, – ответил Шумилин, – а вы можете представить огромную армию восставших, человек этак двести тысяч? И возглавляет ее не просто атаман мятежников, а человек, называющий себя младшим братом Иисуса Христа! Через десять лет он провозгласит Общество Отца Небесного, которое, помимо всего прочего, будет призывать к свержению чужой для китайцев маньчжурской династии Цин. А сам Хун Сюцюань – так звали новоявленного мессию – в дополнение к Ветхому и Новому заветам напишет третью часть Библии – Последний завет.

– Да он же просто сумасшедший! – изумленно воскликнул Николай. – И что, за этим человеком пойдут на смерть, как вы говорите, сотни тысяч его сторонников?

– Пойдут, и будут сражаться, не щадя жизни – ни своей, ни чужой. Ведь Хун Сюцюань пообещает для них Царствие Небесное, которое будет построено на земле, и в котором все будут счастливы и равны.

– Получается, что это что-то вроде наших участников мятежа 14 декабря? – покачал головой император. – Только господа гвардейцы лишь на словах обещали всем свободу. А дорвись они до власти, наверняка устроили бы то, что сотворит в Китае этот «младший брат Христа».

– Вполне возможно, – кивнул Шумилин. – Ведь до нас дошли далеко не все документы, которые дали бы нам возможность разобраться в том, что хотели господа Рылеев и Пестель. По вашему приказу были уничтожены многие документы следствия по делу декабристов, и потому наши историки многое могут лишь предполагать.

Помнится, когда вы были в Петербурге XXI века, вас оскорбило то, что одна из улиц города названа именем Пестеля. Это как раз тот случай, когда из явного мерзавца и казнокрада сделали героя, и образ его десятки лет вдохновлял неокрепшие юные умы на борьбу с законной властью.

К сожалению, и в наше время есть лица, подобные Пестелю, нечистые на руку и подлые по жизни, но изображающие себя борцами за какие-то там права, которые у них никто из властей предержащих и не собирался отбирать. Правда, до вооруженного мятежа дело еще не доходило, но ведь и господа декабристы тоже начинали все с невинных собраний, на которых они поругивали императорскую власть и мечтали о новом Царствии свободы и справедливости.

Николай вздохнул и опять подошел к окну.

– Знаете, Александр Павлович, – сказал он, – давайте посетим генерала Перовского завтра. Мне что-то нездоровится. Да и хочется подумать над тем, что вы сейчас мне рассказали. Всего вам доброго и до завтра. Жду вас здесь в то же время.

Шумилин, сделав полупоклон, направился к выходу из царского кабинета.





* * *


Николай Сергеев ехал с Северного Кавказа в Петербург. Боевые действия там уже затухали, хотя отдельные отряды мюридов и продолжали безнадежное сопротивление. Шамиль, весьма стесненный летучими отрядами казаков и оставшийся без снабжения, предложил командующему Отдельным Кавказским корпусом генералу от инфантерии Евгению Александровичу Головину перемирие. Связавшись по рации с императором, Головин доложил о предложении Шамиля. Николай согласился прекратить боевые действия против тех, кто даст клятву на Коране, что больше не будет совершать набеги на казачьи станицы и союзные русским аулы мирных горцев. Те же, кто нарушит клятву, почувствуют всю тяжесть гнева русского императора.

К тому времени старейшины аулов, уставшие от войны, были только рады прекращению нескончаемых сражений, набегов и грабежей. Боевые действия затихли сами по себе. Генерал Головин действовал методом кнута и пряника. Он жестоко разорял аулы горцев, воевавших против русских, а тем, кто выказывал покорность и вел себя лояльно, давал всяческие послабления и льготы. Родовые старейшины сделали надлежащие выводы, и с русскими сражались теперь лишь полные отморозки, которые уже не могли и не желали жить мирным трудом.

Генерал Головин вызвал к себе Сергеева и вручил ему предписание, подписанное самим императором, согласно которому Николаю следовало немедленно выехать в Петербург. Евгений Александрович давно уже оценил успешность действий спецотрядов, действовавших в районах, контролируемых мятежниками, и с уважением относился к Сергееву. Он хотел, чтобы тот остался на Кавказе до полного замирения этого края, но против приказа государя генерал ничего поделать не мог.

Попрощавшись с Лермонтовым и его боевыми товарищами, Сергеев на курьерских отправился в путь. С одной стороны, ему не хотелось покидать своих новых боевых товарищей, с которыми он уже успел сродниться. Но если честно, то Николай изрядно соскучился по своим друзьям из XXI века, а более всего по Адини, которая все это время посылала ему с оказией письма, в которых сообщала о питерских новостях и о том, с каким нетерпением она ожидает его прибытия. Читая послания любимой, Николай краснел, словно школьник, и бережно складывал их в полевую сумку. А на привалах тайком доставал, с наслаждением перечитывал, вдыхая тонкий запах духов, исходивший от листков бумаги.

Он, конечно, догадывался – для чего император вызвал его в столицу. Шумилин сообщил Сергееву-младшему о том, что его отец отправился в Калифорнию, чтобы ознакомиться с тамошним положением дел и на первых порах взять на себя бразды правления крепостью Росс и прилегающими к ней территориями. Дядя Саша – так Николай привык называть старинного друга отца, намекнул, что, возможно, ему снова предстоит «дальняя дорога» и «большие хлопоты». Возможно, что придется ехать к отцу, чтобы помочь ему в американских делах, а может быть, вместе с генералом Перовским он отправится в новый Хивинский поход, чтобы навести, наконец, порядок в делах азиатских.

Но пока можно было лишь гадать. Впрочем, Николай, как человек военный, готов был следовать туда, куда прикажет начальство. Вот только Адини…

«Бедная девочка, – подумал он, – ей снова, как Пенелопе, придется ждать своего Одиссея. Жалко ее, да только ничего не поделаешь – служба есть служба. А мне и самому очень хочется побыстрей увидеть ее».

Мелькали верстовые столбы, на почтовых станциях человеку, следующему с подорожной и предписанием, подписанным самим государем-императором, тут же находили свежих лошадей, и бричка споро катила по бескрайним просторам России. Николай наскоро перекусывал в придорожных трактирах, спал на ходу, умывался у деревенских колодцев или у речек, еще не загаженных сточными водами и промышленными отходами.

Вот уже скрылась за горизонтом Первопрестольная, и бричка вышла на финишную прямую. Не останавливаясь, он проехал через Валдай с его распутными девками, колокольчиками и чудесным Иверским монастырем. Николай поплотней завернулся в теплую бурку из войлока – подарок кунаков из отряда Лермонтова, – пригрелся и уснул. Проснулся он лишь тогда, когда бричка проехала Тосно, или, как ее сейчас называли, ямскую слободу Тосна. До Петербурга оставалось, что называется, рукой подать.

С приближением столицы Российской империи движение на тракте стало заметно оживленней. В сторону Петербурга двигались телеги и фуры с грузами для большого города. Скоро бричка подъехала к Дальней рогатке в районе Пулкова, где он предъявил свои документы. Пока караульный начальник читал его грозные бумаги, Николай с любопытством рассматривал построенную год назад Обсерваторию. Он вспомнил, что само здание и два жилых дома для служащих обсерватории строились по проекту и под наблюдением Александра Брюллова – старшего брата Карла Брюллова.

«Как там поживают Ольга и Карл?» – невольно подумал он. Из последнего письма Адини Николай узнал, что они уже вернулись из будущего в Петербург XIX века и поселились в Ораниенбауме, во дворце великого князя Михаила Павловича. Сам брат царя был постоянно в разъездах, и всеми делами в Рамбове – так моряки называли Ораниенбаум – заправляла его супруга, великая княгиня Елена Павловна. Она была знакома с Карлом Павловичем еще до его скандального брака и, узнав все подробности случившегося, в отличие от многих представителей петербургского высшего света, не отказала ему от дома. Получив некоторую информацию от императора о том, кто такая новая знакомая Брюллова и ее друзья, великая княгиня старалась как можно чаще видеть их, пытаясь побольше узнать о будущем.

«Надо будет вместе с Адини навестить Елену Павловну, – подумал Николай. – Ольга – тетка хорошая, хотя немного и шебутная. К тому же во дворце Елены Павловны всегда можно встретить интересных людей». Но это если у него найдется свободное время. А вот в последнем он глубоко сомневался.

Лошади уже цокали копытами по булыжной мостовой столицы Российской империи. Николай решил сперва заехать на Кирочную улицу к Шумилину. Надо было привести себя в порядок, помыться, а заодно переговорить с дядей Сашей и узнать у него последние новости. Их должно накопиться немало – хороших и плохих.

– Коля! – радостно воскликнул Шумилин, увидев вылезающего из брички сына своего друга. – Явился – не запылился… Хотя, – тут хозяин критически посмотрел на Николая и покачал головой, – насчет «не запылился» – это я, конечно, погорячился. Давай быстрее ступай ко мне в дом. Обещаю тебе горячую ванну и душистое мыло с мочалкой, от которых ты, наверное, отвык на Кавказе. Открою тебе маленький секрет – о твоем прибытии уже стало известно некоторым августейшим особам, и тебя с нетерпением ждут сегодня вечером во дворце. Правда, не Зимнем, а Аничковом – император решил, что встреча будет неофициальной. Так что извини – отдохнуть тебе сегодня вряд ли удастся.

– Дядя Саша, – улыбнулся Николай, – я все понял. Мне и самому очень хочется увидеть, как вы сказали, «некоторых августейших особ». Я удивляюсь, если одна из этих особ, не дожидаясь вечера, не примчится сюда.

– Ну, ты прямо бабка Ванга, – рассмеялся Шумилин. – Если зрение меня не подводит, то я вижу карету Придворного ведомства, которая приближается к моему дому. А в ней…

Александр угадал – в карете сидели Адини, Ольга Румянцева и Карл Брюллов. Дамы не смогли дотерпеть до вечера и решили немедленно навестить героя, вернувшегося с войны. А Карл Брюллов прихватил с собой мольберт. С некоторых пор он с большим удовольствием рисовал портреты людей из будущего. По его словам, в них было нечто особое, то, что отсутствовало у его современников.

Адини, забыв о правилах приличия, с радостным криком бросилась к Николаю. Шумилин крякнул и оглянулся по сторонам – не заметил ли кто из прохожих столь нескромный поступок царской дочери. Ольга и Брюллов лишь понимающе переглянулись и улыбнулись. А Николай не знал, что и делать. Ему очень хотелось обнять любимую и крепко поцеловать. В то же время он прекрасно понимал, что этого делать нельзя – за домом Шумилина наверняка следили, и если он даст волю чувствам, то о его поступке завтра же будет известно всему сановному Петербургу. Поэтому он сделал шаг назад и предостерегающе вытянул вперед руки.

– Адини, – сказал он, – если бы ты знала, как я счастлив видеть тебя! Но я с дороги, пыльный и грязный. Подумай, во что превратится твое нарядное платье, если ты хотя бы прикоснешься ко мне. Давай вернемся в дом Александра Павловича. Вы обождите немного, пока я помоюсь и переоденусь в чистую одежду. А потом вместе пообедаем, и я расскажу вам о своих приключениях…





Хозяин Русской Америки





Адольф Карлович Этолин не знал, что и сказать нежданно-негаданно свалившемуся ему на голову новому правителю крепости Росс и территорий в Калифорнии. Но не неожиданное смещение господина Ротчева удивило капитана 1-го ранга. В полный ступор его вогнал рескрипт государя-императора Николая Павловича, который вручил ему надворный советник Сергеев. Из него следовало, что сидящий перед ним пожилой человек прислан сюда не только как правитель земель в Калифорнии, но и как своего рода ревизор, который теперь будет наблюдать за действиями его, Адольфа Карловича Этолина. Что, вполне естественно, господину капитану 1-го ранга совсем не нравилось. Но как человек дисциплинированный и педантичный, он сдержал свои чувства и радушно предложил отобедать с ним, чем бог послал.

Получив согласие, главный правитель Русской Америки послал своего слугу домой, к супруге Маргарите, на которой он женился год назад, будучи на родине в Великом княжестве Финляндском. Жена его решила отправиться вместе с мужем в дальние края, где ей пришлось жить среди грубых промышленников и диких индейцев. Но уроженка финляндского Гельсингфорса быстро освоилась в этих суровых краях, и по мере своих сил и возможностей помогала мужу в его повседневной работе.

Сергеев с любопытством наблюдал за семейной идиллией четы Этолиных. Он знал, что Адольф Карлович оказался рачительным хозяином, сделавшим много для Русской Америки. В частности, при его содействии продолжились экспедиции вглубь Аляски, активно исследовались Алеутские острова, основывались новые торговые фактории. При нем был перестроен пост в Нулато на реке Юкон. Этолин учредил также ежегодную ярмарку в Новоархангельске и школу для детей индейцев-тлинкитов. Он ограничил продажу спиртного в Русской Америке, хотя количество тех, кто за «огненную воду» скупал у эскимосов и алеутов дорогие шкурки каланов, не уменьшилось.

После смены блюд и выпитых пары рюмок «за знакомство» разговор за столом стал более непринужденным, и Адольф Карлович вежливо поинтересовался у своего гостя – как давно тот видел государя и что нового слышно в Петербурге.

Прежде чем ответить на заданные ему вопросы, Сергеев прикинул, как бы не попасть впросак. Ведь если он расскажет Этолину о том, что с царем встречался в Петербурге пару недель назад, то его просто не поймут. Путь из столицы Российской империи на Аляску занимал несколько месяцев. Но с другой стороны, шила в мешке не утаишь, и в самом ближайшем будущем правителю этих краев доложат о появлении странных людей в его владениях, об удивительных кораблях и прочих чудесах техники из XXI века. Разговор об Этолине и о допуске его к иновременным секретам состоялся у него с императором накануне отъезда Виктора. Николай взвесил все «за» и «против» и, не приняв окончательного решения, царь дал Сергееву карт-бланш на принятие нужного решения. Дескать, на месте ему будет виднее. И сейчас Виктор ломал голову – рассказать ли все Этолину, и когда это лучше сделать?

Заметив, что гость медлит с ответом, Адольф Карлович переглянулся с супругой и налил себе и Сергееву еще по рюмочке.

– Давайте, Виктор Иванович, выпьем за ваши будущие успехи на новом для вас поприще, – сказал он. – Ведь, как я понял, вы раньше носили военный мундир. Или я ошибаюсь?

– Нет, Адольф Карлович, вы не ошиблись, – ответил Сергеев после того, как они выпили по рюмке водки и закусили ломтиками соленой рыбы, – я действительно служил в армии и дослужился до майора. Но даже выйдя в отставку, я продолжил службу России. Государь решил отправить меня в эти края. Хочу сразу вам сказать, что с недавних пор в Петербурге пересмотрели отношение к нашим владениям в Америке. Скоро сюда прибудут военные корабли и войска, которые возьмут под охрану и Русскую Америку, и крепость Росс.

– Вот как! – удивленно и радостно воскликнул Этолин. – Давно уже пора заняться всерьез Русской Америкой. Видимо, сам Господь подсказал государю-императору эти решения, которые, я надеюсь, будут неукоснительно исполнены.

– Именно так, Адольф Карлович, – кивнул Сергеев. – Могу добавить, что командовать военно-морскими силами здесь, на Тихом океане, будет ваш старый знакомый, контр-адмирал Павел Степанович Нахимов.

– Как же, как же! – воскликнул Этолин. – Я помню его, с ним вместе мне довелось послужить на фрегате «Крейсер». Тогда я был штурманским офицером… – Адольф Карлович на мгновение задумался. Видимо, он вспомнил молодые годы и шторма, через которые прошел во время кругосветного плаванья.

– Павел Степанович уже контр-адмирал? – поинтересовался Этолин. – Однако… Ну, что ж, он вполне достоин этого высокого чина. Думаю, что Нахимов справится с порученным ему сложным делом. Ведь здесь, на Тихом океане, давно уже надо навести порядок. А у нас здесь слишком мало сил, чтобы противостоять тем, кто чувствует себя как дома на подвластных нам территориях.

– Будут силы, будут, Адольф Карлович, – Сергеев успокоил своего собеседника. – И появятся они в самое ближайшее время. Поэтому нам с вами следует подумать – что надо сделать в первую очередь, где будут базироваться наши корабли и как добиться того, чтобы изгнать из наших владений тех, кто в нарушение всех законов Российской империи бьет котиков в наших водах, ведет торговлю оружием и спиртом с эскимосами, алеутами и индейцами.

Я обещаю вам, что вскоре будет налажена связь с европейской частью России, и до Петербурга можно будет добраться не за полгода, как сейчас, а за несколько дней.

После последних слов Виктора бедняга Этолин чуть не поперхнулся от удивления. Он удивленно смотрел на гостя, пытаясь понять – шутит тот или нет. Но Сергеев спокойно сидел за столом и, позвякивая вилкой, с аппетитом уплетал жаркое.

– Виктор Сергеевич! – с заметным шведским акцентом воскликнула Маргарита Этолина. – Как бы мне хотелось, чтобы все сказанное вами оказалось правдой! Неужели все будет именно так?! И возможно ли такое – за несколько дней добраться из Петербурга до наших забытых Богом и людьми мест?

Сказав это, супруга главного правителя Русской Америки покраснела и опустила взгляд долу. Ей вдруг стало стыдно перед мужем и этим необычным человеком, который недавно прибыл из Петербурга и сейчас спокойно говорил совершенно фантастические вещи.

– Да, мадам, – ответил Виктор, – если у вас появится желание навестить своих родных и близких, то вы сможете без особых трудов и хлопот добраться до Петербурга или Гельсингфорса. Все это будет, я вам это обещаю.

– Адольф Карлович, – обратился он к хозяину дома, свернув салфетку и аккуратно положив ее на стол, – я хочу поблагодарить за прекрасный обед вашу супругу. Было очень приятно с ней познакомиться. А нам, мужчинам, придется покинуть ее общество и заняться скучными казенными делами.

Мы прибыли из крепости Росс не с пустыми руками. Среди вещей, которые мы взяли с собой, есть нечто, что должно вас заинтересовать. Если у вас найдется время, то мы с удовольствием продемонстрируем их вам.

Этолина не пришлось долго упрашивать. Он быстро накинул шинель и в сопровождении Сергеева отправился к пристани, где разгружался бриг «Байкал». Дружески поздоровавшись с лейтенантом Загоскиным, главный правитель с любопытством стал наблюдать за тем, как Волков, Скоробогатов и Нефедов вынесли на берег и аккуратно сложили на землю матерчатые тюки и оружие в чехлах. Потом Виктор представил своих спутников.

Адольф Карлович с интересом посмотрел на людей из свиты нового знакомого. Его удивило то, что двое из них носили несколько странные звания – старших лейтенантов ни в русской армии, ни во флоте не было. Лейтенанты и капитан-лейтенанты были, а вот старших лейтенантов…

Кроме того, представленные им офицеры сами таскали довольно увесистые тюки, хотя это им было не к лицу – тяжести должны носить слуги или нижние чины. Да и их поведение тоже было не совсем обычным. Какие-то они были не такие.

Этолин решил при первой же возможности расспросить надворного советника Сергеева о нем и его спутниках. А пока он ждал, когда ему покажут нечто, что должно его чрезвычайно удивить.

– Адольф Карлович, – спросил Виктор, – найдется ли у вас укромное местечко, где нам можно распаковать наш багаж и без помех продемонстрировать вам то, что мы привезли с собой? Видите ли, нам не хочется, чтобы о привезенных нами вещах узнали посторонние.

Главный правитель Русской Америки на мгновение задумался, а потом махнул рукой в сторону складов компании. Он велел сопровождавшему его слуге найти подводу, на которой можно было бы перевезти сложенные тюки. Все ж негоже офицерам таскать на себе мешки, словно какие-то там портовые грузчики.

Сергеев понимающе кивнул и стал молча наблюдать за разгрузкой «Байкала». Вскоре появился слуга с повозкой. Этолин, Сергеев и его спутники направились к складу – деревянному зданию, сложенному из стволов могучих лиственниц, и с прочными воротами, закрывавшимися на огромный амбарный замок. Этолин взял из рук слуги ключи, самолично открыл ворота и жестом предложил своим спутникам войти внутрь…





* * *


Министр иностранных дел Великобритании виконт Палмерстон пребывал в смятении. Правда, ему хватило выдержки и самообладания не показать свои чувства Артуру Смиту, который только что вернулся из Санкт-Петербурга. Сэр Генри отправил его недавно в русскую столицу в качестве доверенного лица, чтобы тот попробовал договориться с таинственными незнакомцами, неизвестно откуда появившимися в окружении императора Николая.

Виконт внимательно выслушал своего эмиссара, поблагодарил его и проводил до двери кабинета. Да, Артур Смит сделал все, что мог. С незнакомцами ему полюбовно договориться не удалось, но то, что он узнал во время общения с «атлантами» – так министр мысленно окрестил тех странных людей, – потрясло старого политика, которого, как он считал, уже ничто на свете не могло удивить. Если верить им, то они действительно были могущественными пришельцами в этот мир (о чем виконт догадывался и раньше). В Петербург эти люди прибыли из таинственной страны Атлантиды, которая находится в морской пучине.

Трезвый ум сэра Генри не мог принять эти россказни за истину, но с другой стороны, удивительные корабли, в одиночку уничтожившие целую эскадру британских фрегатов, страшное оружие атлантов, их приборы, которые передавали человеческую речь на огромные расстояния, а главное, знания, в том числе и о будущем, были вполне реальными.

И эти люди стали союзниками русского императора! Во всем этом-то и заключалась страшная опасность для королевства. Извечные враги Британии, располагая поддержкой атлантов, могли причинить огромный ущерб старой доброй Англии. С ними надо было как-то договариваться, задобрить их, чтобы они не обрушили на головы подданных королевы Виктории свой гнев. Ведь, обладая страшным оружием, атланты могут уничтожить весь королевский военный флот – главную опору британского могущества.

Кроме того, среди английских аристократов словно начался мор – многие из них погибли, причем полиция считала, что их смерть была насильственной. Один лорд упал с лошади во время охоты на лис и разбил голову о камень. Другой приближенный королевы в своем поместье в Шотландии во время рыбалки сорвался со скалы в воду. Еще один умер, перебрав виски, до которого был большим охотником. Сэр Генри чувствовал, что во всем этом что-то было странное, но доказательств того, что эти джентльмены стали жертвами злого умысла, обнаружить не удалось. Один из доверенных слуг покойного виконта Мельбурна, озираясь по сторонам, шепнул сэру Генри, что все эти смерти – месть неведомых сил за убийство русской княгини Ливен.

– Это проклятая шпионка пришла с того света, и теперь она охотится за своими врагами, – трясясь от страха, произнес Томас, бывший грум виконта, – наверное, скоро она придет и за мной. Ведь я был свидетелем многих тайных делишек моего хозяина.

Томас как в воду смотрел – через неделю после этого разговора грума зарезали на улице какие-то бандиты. Парни из полиции посчитали, что это обычное ограбление – у жертвы пропали кошелек и карманные часы, но сэр Генри, вспомнив разговор с Томасом, струхнул не на шутку. На всякий случай он приказал усилить свою охрану, а сам ни на минуту не расставался с короткоствольным капсюльным пистолетом, на ночь кладя его себе под подушку.