Вспомни меня

– Зря сажала, – с грустью говорит она, касаясь пожухшего бутона.

Я пожимаю плечами, поеживаясь в домашнем халате. Дыхание вырывается изо рта облачком пара. Заметив какое-то движение на соседнем участке, я удивленно присвистываю. Там бок о бок направляются к сараю мужчина в кепке и долговязый подросток.

– Когда Джеймс успел подняться и удрать туда? – нахмурившись, спрашивает Джоанна. Она явно недовольна, как будто следить за передвижениями мальчика – моя обязанность.

– Не знаю.

«Ты же мать», – продолжаю я про себя, но вслух своего возмущения не высказываю. Сестра бывает очень раздражительна, когда дело касается Джеймса. Хотя она и смягчила свой запрет, наложенный после той истории с «Юными следопытами», ей все же не нравится, что сын проводит слишком много времени с Аланом. На мой взгляд, Джоанне стоило бы самой больше заниматься ребенком, тогда бы тот не пропадал целыми днями у соседа. От нее он слышит только замечания да распоряжения. Кому как не мне знать, каково быть на другом конце такой родительской любви.

– Ох, ну что еще? – выдыхает сестра, запахивая кофту. Две фигуры протискиваются через дыру в дальнем конце изгороди, позади сарая, где под кипарисами осталась голая земля.

Мальчик и мужчина составляют странную пару. Алан – крупный, тяжело переваливается с ноги на ногу, в кепке и больших резиновых сапогах зеленого цвета. Джеймс ниже ростом и куда тоньше, в такой же обуви, лицо под синей вязаной шапкой раскраснелось на холоде. В руках перед собой он держит две тушки фазанов, у Алана через плечо перекинут дохлый кролик и какой-то пластиковый пакет под мышкой.

– О господи, – вполголоса стонет Джоанна. – Только этого нам не хватало.

– Смотри, мам! – кричит Джеймс. – Смотри, что у нас!

Глаза у него блестят от возбуждения.

– Нам еще дали за помощь парочку уже ощипанных, чтобы можно было сразу приготовить. – Он показывает на пакет Алана, в котором видно что-то вроде двух мелких куриц.

– Парень проявил себя отменным загонщиком, – говорит сосед, похлопывая мальчика по плечу большой, загрубевшей на морозе ладонью. – Пришлось, правда, уйти пораньше – остальные отправились вверх по холму, а я еще не совсем в форме после операции.

– Все нормально, Алан, – говорит Джеймс. – Ничего страшного.

Лицо Джоанны бледнеет от злости.

– Надо было спросить у меня разрешения, – шипит она. – Ребенок не должен болтаться неизвестно по какой глуши без моего ведома! Ему нужно готовиться к предварительным тестам!

Я украдкой бросаю на нее взгляд – она ведь вообще считала, что Джеймс у себя в комнате, пока не увидела его в саду. О чем Алан наверняка догадывается; в его глазах вспыхивает и тут же гаснет гнев. Никогда не видела, чтобы Алан злился, даже не представляю, как это может выглядеть.

– Прошу прощения, – говорит он. – Действительно, надо было спросить. Но, по крайней мере, он провел отличное утро на воздухе и даже кое-что для вас добыл.

Широко улыбаясь, оба протягивают нам свои трофеи.

– Ты подстрелил кролика? – ледяным голосом спрашивает Джоанна.

Джеймс съеживается под ее взглядом и опускает глаза на птиц у себя в руках, как будто видит их впервые.

– Нет-нет, – смеется Алан, не замечая подспудного напряжения, повисшего между матерью и сыном. – Мы поймали его в капкан.

– В капкан! – ужасается Джоанна.

– Еще хуже, – качаю головой я. – Он страдал? Подстрелить – это хотя бы быстрая смерть.

– Смотря насколько ты меткий стрелок, – усмехается Алан. – Сегодня утром одну из птичек только ранили, и моему приятелю Джимми – он смотритель охотничьих угодий – пришлось избавить ее от мучений.

– Знаете, как он это сделал? – встревает Джеймс.

– Свернул ей шею, – пожимаю я плечами. За кого он меня принимает? Не такая уж я инженю, чтобы ужасаться подобным вещам. В свое время я поездила по миру и видела кое-что похлеще на Синайском полуострове, когда там готовили барашков по случаю окончания Рамадана. Отличная была поездка, еще бы выбраться в Египет…

– Ну, вообще-то Джимми из егерей прежней школы… – говорит Алан с некоторой неловкостью. Похоже, до него дошло отвращение, источаемое Джоанной. – Есть такой старый трюк – прокусываешь птице череп до мозга. Мгновенная смерть.

– Только не в этот раз, – возражает Джеймс.

– Ну да, ха-ха, пришлось добивать ударом по голове. Зубы у Джимми уже не те.

Повисает жутковатая пауза. Джоанна испепеляет Алана взглядом.

– Вот как? – произносит она наконец ледяным, словно промерзшая земля, голосом. Бравада Алана тут же увядает.

Палец Джоанны указывает на Джеймса.

– В дом, мыться. Немедленно. – Мальчик делает шаг вперед, но она останавливает его и кивает на фазанов. – Это останется здесь.

Он поспешно бросает тушки, будто горячие угли. Они студенисто шмякаются на землю. Джоанна делает шаг назад, брезгливо скривив губы. Алан вновь начинает извиняться – и умолкает под ее взглядом.

– Он еще ребенок! – шипит она. – В каком мире, по-вашему, такое приемлемо для детей?

– Он уже почти в том возрасте, когда отправляются служить королеве и родине, – возражает Алан. Довольно смелый ответ, учитывая настроение Джоанны. – Я уверен, в интернете и видеоиграх он видит еще не то. А для животных это лучше, чем участь несушки на птицефабрике, цыпленка, свиньи или любых других, которых вы обычно едите.

– Ты ведь не вегетарианка, – отваживаюсь заметить я примирительно, но лишь вызываю этим удар на себя.


– Так и знала, что ты примешь его сторону!.. – Джоанна вновь поворачивается к Алану: – Вы забыли наш прошлогодний разговор? Я вроде бы выразилась тогда достаточно ясно.

Сестра величественно удаляется, оставив меня в недоумении.

– О чем это она? – спрашиваю я у Алана.

Вопреки обыкновению, он отмалчивается, грустно глядя на лежащие на земле трофеи. Опять секреты. Почему мне никто ничего не рассказывает? Вспоминаю, как прошлой осенью, вернувшись из похода за лекарствами, увидела их обоих в саду, погруженных в беседу. Они жгли листья в мусорном баке, и Джоанна угрюмо смотрела на темные клубы дыма, прикрывая рукой в перчатке рот и нос. Когда я подошла, мне показалось, что я прервала какой-то конфиденциальный разговор. Сестра принялась настойчиво перемешивать листья, чтобы те разгорались, и при этом избегала смотреть мне в лицо. Может быть, обсуждали меня? Или тему, касавшуюся только их двоих?

– Вы тоже считаете, что стрелять в животных жестоко? – спрашивает Алан внезапно, прервав мои размышления.

Я смотрю на тушки у себя под ногами, на яркие перья в хвосте фазанов, на мягкий мех подбрюшья и блестящий черный глаз кролика. Может, со мной что-то не так? Почему я не чувствую негодования или злости, как Джоанна? Просто это ведь жизнь, верно? Ешь, или будешь съеден, охоться или сиди голодный. Я только рада, что в пищевой цепочке я выше какого-нибудь фазана.

– Если для еды, то нет. В конце концов, мы ведь покупаем мясо в супермаркете, никакой разницы.

– Ну, разница есть, – улыбается Алан. – Нужно быть ближе к своей еде. Я не хотел никого обидеть. У мальчишек, видите ли, природное любопытство к таким вещам.

Думаю, он прав. И лучше это, чем обрывать крылышки у мух или на какие там еще жестокости они способны. К тому же тут, по крайней мере, физические упражнения на свежем воздухе, а то киснут дома за чертовым компьютером.

Алан подбирает тушки и прикладывает палец к кепке в жесте некоей солидарности. Я смущенно киваю, не желая поощрять зря.

– Кстати, Сара, – говорит сосед, уже поворачиваясь уходить. – Ваша старая груша, по-моему, совсем засохла, надо ее выкорчевать.

Да ради бога. Я бреду в дом и сворачиваюсь на диване под одеялом, с книжкой в руках. Джеймс смотрит какой-то глупый мультфильм и упорно меня игнорирует. Джоанна наверху, в модных брюках и кашемировом свитере, брызгает духами на запястья.

– Свидание с Саймоном?

– Нет. Работа, – отвечает она резко.

– Сегодня же выходной.

Она тяжело вздыхает.

– Очередной завал. Нужно выйти на пару часов. Присмотри, пожалуйста, за Джеймсом, пусть обязательно приготовится к школе. Не нравится мне эта охота. Ничего хорошего в ней нет.

– Ладно, без проблем… А что за завал?

Джоанна прихватывает сумочку и длинный шарф.

– Да все как обычно. – Сестра натянуто улыбается. – По крайней мере, раз сегодня выходной, можно будет выключить чертов кондиционер.

Температура в офисе – один из постоянных поводов для недовольного ворчания.

– Задай им там, – напутствую я, втайне радуясь, что смогу провести день так, как хочу, и чтобы меня никто не трогал.



Бо́льшую часть времени я валяюсь в кровати с романом, выбранным книжным клубом Джоанны. Не ожидала, что мне понравится, поскольку действие происходит в прошлом, но меня привлекло заглавие – «Вулфхолл, или Волчий зал» (правда, я рассчитывала на настоящих волков). Однако, несмотря на все опасения, я буквально погрузилась в тот мир, далекий и одновременно близкий. И почему я не знала, что литература способна на такое, до того как провалила экзамены и вылетела из школы?.. В какой-то момент я, видимо, заснула с книгой на груди, пригревшись под падающим из окна зимним солнцем. Меня будит запах – кажется, что дымные кухни и изобилующие дичью пиры тюдоровской Англии перенеслись с только что прочитанных страниц в реальность. Спустившись вниз, я открываю дверь кухни…

– О боже!

Здесь все пропитано ароматами лука, мяса, трав и бренди. Окна запотели от пара, стола не видно под разделочными досками, приправами, очистками и просыпанной мукой. Застигнутые врасплох мужчина и мальчик умолкают посреди оживленного разговора и с опаской смотрят на меня.

– Вот, решили приготовить вам ужин, – говорит первый – очевидно, Алан. – «Ешь то, что добыл», и все такое.

Во взгляде Джеймса читается мольба. Я чувствую себя Генрихом VIII – разгневаться или проявить милость?

– И что вы готовите? – спрашиваю я, обводя взглядом кухню. Все в пару, на конфорке кипит большая кастрюля.

– Фазанье рагу, – гордо говорит Джеймс. Его лицо блестит от пота, в руках острый нож для овощей, на доске несколько веточек розмарина. – Там вино и бренди, так что вам с мамой должно понравиться.

Я едва сдерживаю улыбку. Как хорошо он нас знает…

– В качестве жеста примирения, – добавляет Алан. – После сегодняшнего утра.

– Только смотрите, чтобы все здесь было прибрано до того, как она вернется, – предупреждаю я, выходя из кухни и собираясь возвратиться к книге. Куда, однако, запропастилась Джоанна? Пара часов давно прошла.

И в этот самый момент, как в какой-нибудь комедии, в двери поворачивается ключ. Я встречаю сестру в коридоре – она снимает пальто и шарф, стаскивает туфли на каблуках.

– Так-то лучше, – с облегчением говорит Джоанна и морщит нос. – Что за запах?

Я киваю в сторону кухни, надеясь, что Алан успел за несколько минут прибраться.

– Я здесь ни при чем.

Улыбка сползает с лица Джоанны. С мрачной решимостью она распахивает дверь. Кухня действительно выглядит уже немного опрятней. Алан отдраивает кастрюлю, сливая мыльную воду в раковину.