Выслушай меня

– Да-да, не спорь. Он очень тяжелый человек. У него свои демоны. Но ты все же держишь его под контролем. И еще ты замечательная мать. – Энн на секунду умолкла, а я почувствовала, как в уголках глаз у меня выступили слезы. Увидев это, свекровь ласково взяла меня пальцами за подбородок и заставила взглянуть ей в глаза. – Береги себя. Я рада, что у Маркуса есть ты.

Когда я познакомилась с родителями Маркуса, моя мать была еще жива, и контраст между хаосом, в котором существовала она, и спокойной размеренной жизнью моих свекра и свекрови бросался в глаза и даже в каком-то смысле причинял мне боль. Дом родителей Маркуса был для меня чем-то вроде храма безмятежности, своеобразного заповедника, где можно было отдохнуть. Но, покинув его, я почему-то часто испытывала чувство стыда. Мои ладони становились холодными и влажными. Раньше я в таких случаях затевала спор с Маркусом – просто чтобы проверить свою способность отстаивать собственную точку зрения. Дело в том, что временами у меня возникало впечатление, будто я без уравновешивающего эмоционального воздействия родителей Маркуса могу потерять контроль над собой.

Я уже несколько лет не испытывала этого чувства, но в этот вечер, когда мы покинули дом моих свекров и отправились восвояси, оно опять на меня нахлынуло. И я действительно потеряла контроль над собой. Должна сказать, что снова обрести его оказалось очень трудным делом. Мысль о том, что Джепсом знает о моих отношениях с Ричардом, что он может рассказать все Маркусу, стала для меня постоянным источником тревоги и беспокойства. Получив от Ричарда смс («Я буду по тебе скучать!»), я не ответила. Когда мы свернули на нашу улицу, последовало продолжение: «Нам надо поговорить. Встретимся завтра у меня на квартире?» Я прислонилась головой к боковому стеклу, охваченная крайне неприятным чувством. Мне было ясно, что я не закончила важное дело, которое давно пора было завершить. В то же время я понимала, что сделать это будет намного труднее, чем я себе представляла.

На подъездной аллее, ведущей к нашему дому, была припаркована какая-то машина. Маркус затормозил рядом с ней. Мы немного подождали, потом Маркус посигналил. Из машины никто не вышел.

Мой муж внезапно стал проявлять раздражение и нетерпение. Он снова нажал на клаксон и на этот раз держал на нем руку значительно дольше.

Джош проснулся и громко заплакал. Маркус включил передачу и, проехав немного, свернул за угол и нашел там место для парковки. Его резкие движения, когда он втискивался на свободное пространство, явно свидетельствовали о том, что настроен он весьма агрессивно. Он резко дернул вверх ручной тормоз и, еще не успев отстегнуть ремень, уже принялся шарить в кармане в поисках телефона.

Я вышла из машины через пассажирскую дверь, сдвинула для удобства переднее сиденье и отстегнула ремни, удерживавшие на детском сиденье Джоша. Маркус в это время уже кому-то звонил, поэтому я решила не дергать его лишний раз и медленно направилась к дому.

Машина, заблокировавшая подъезд к дому, все еще стояла на том же месте. Это был черный джип с тонированными стеклами, так что рассмотреть, кто находится внутри, было невозможно. Однако, когда я входила на участок через калитку, у меня возникло неприятное ощущение, что за мной кто-то наблюдает – оно было похоже на зуд где-то в районе затылка. Порывшись в карманах, я достала ключ и, одной рукой прижимая к себе Джоша, вошла в дом. Пройдя в гостиную, я зажгла свет и подошла к окну, чтобы опустить шторы. Именно в этом момент джип взревел двигателем и, сорвавшись с места, укатил.



На улице установилась хорошая погода, и мы все вместе проснулись в один из тех чудесных летних дней, о которых всегда думаешь примерно одно и то же: как было бы хорошо, чтобы таким было все лето! Встали мы – все трое – довольно рано и провели утро в парке, с удовольствием слушая пение птиц, шелест травы, колеблемой легким ветерком, и доносящийся издали стук крикетных мячей.

На детской игровой площадке мы встретили Роуз и Пита и, купив кофе, выпили его, сидя на траве. Джош и Хлоя играли неподалеку от нас под деревом, а Маркус и Пит рассуждали о половой жизни мисс Дженни (все отцы буквально повернуты на этой теме), когда мой телефон вдруг запищал.

Достав аппарат, я накрыла его сложенной лодочкой ладонью, чтобы благодаря образовавшейся тени рассмотреть экран, и прочла: «Может, все-таки дашь мужчине отставку при личной встрече, а не заочно?»

Я быстро набрала предельно короткий ответ: «Нет».

Затем я убрала телефон обратно в карман. Роуз вопросительно посмотрела на меня. Улыбнувшись, я покачала головой и сказала:

– Ничего серьезного.

Несколько секунд спустя аппарат снова издал писк. На этот раз я не стала доставать его, пока Роуз и Пит не ушли. Маркус лежал на спине, подложив под голову согнутые руки. Глаза его были закрыты. Джош переместился ближе к нам и затеял игру с двумя мальчишками примерно своего возраста.

Вынув телефон из кармана, я прочла на экране: «Давай встретимся. Сегодня? На квартире?»

Маркус негромко захрапел, губы его разжались и слегка завибрировали под напором выдыхаемого им воздуха.

Не могу, ответила я.

В ту же секунду телефон зазвонил. Я уже собралась сбросить вызов, но в последний момент передумала и нажал на кнопку приема.

– Эй, давай поедим вместе, – услышала я голос Ричарда. Говорил он легким, шутливым тоном. – Ты должна мне ланч.

– Все кончено, я тебе уже сказала. Я не могу с тобой встретиться. Извини.

– Да ладно тебе, приходи. Перекусим чисто по-дружески. Или как коллеги. У меня к тебе есть предложение по поводу работы. Хочу, чтобы ты взялась руководить одним проектом.

– Все, Ричард, пока. Извини.

С этими словами я прервала разговор.

Я не собиралась с ним встречаться. Я просто не могла. Но мысль о том, что наша встреча возможна, билась у меня в голове, и с каждой минутой протест, с которым я восприняла ее поначалу, становился все слабее. Что за предложение по работе Ричард имел в виду? Вполне возможно, что он говорил о чем-то вполне конкретном и даже приемлемом. Раньше нам с Ричардом уже приходилось обсуждать рабочие вопросы, и все было в порядке. О чем бы ни шла речь, он всегда хотел, чтобы его проблемой занималась именно я. Помнится, он говорил: «Никто не умеет так составлять пресс-релизы, как ты». Что ж, можно было вернуться к такой модели взаимоотношений, из любовников превратившись в людей, испытывающих друг к другу просто дружеские чувства, в основе которых лежат их сугубо профессиональные качества. Я вдруг ощутила тоску по прежним временам, когда я была совсем другой. Как знать, возможно, Ричард мог предложить мне участие в каком-нибудь проекте, предполагающем частичную занятость или даже работу на дому, которая позволяла бы мне продолжать заниматься воспитанием Джоша. Но для этого мне надо было с ним встретиться, однако, подумав еще раз, я решила, что не стану этого делать. Это было слишком опасно. Увы, прошло еще немного времени – и я все же сдалась. Пожалуй, после всего, что было между мной и Ричардом, я действительно должна была повидаться с ним еще раз.





Он




Утром в воскресенье на детской игровой площадке в парке мы встретили Роуз и Пита. Помнится, вокруг было много народу, малыши так и сновали вокруг на самокатах. Был слышен лай собак, а рядом с лестницей гимнастического комплекса сгрудилась группа детей, которые никак не могли договориться, кому первым влезать наверх, и это лишь добавляло шума в общий гвалт. Мы, взрослые, расстелили на траве коврик и уселись под деревом, попивая кофе из картонных стаканчиков. Разумеется, мы о чем-то говорили, хотя о чем именно – трудно вспомнить. Кажется, о клиентах Пита и о их с Роуз совместных планах на отпуск. Если не ошибаюсь, в какой-то момент разговор зашел о том, есть ли у мисс Дженни, воспитательницы детского сада, бойфренд. Когда Роуз и Пит ушли, я, вытянувшись на коврике, задремал. Сквозь сон до меня доносился голос Тессы. Затем я проснулся и обнаружил, что, подложив предплечье под щеку, лежу на боку, а из моего полуоткрытого рта сочится струйка слюны. Посмотрев наверх, сквозь листву деревьев я увидел облака, и мне показалось, что они неподвижны, а двигаюсь куда-то я сам. Приподнявшись, я сел и ощутил онемение и легкое покалывание в руке и ноге, которые успел отлежать, а заодно и легкую панику, поскольку не сразу понял, где я и что происходит.

К счастью, все оказалось в порядке. Я по-прежнему находился в тени дерева. Все было на месте. Джош играл с каким-то мальчишкой в футбол. Тесса была рядом со мной – она сидела в несколько напряженной позе, поставив локти на согнутые колени, и смотрела куда-то вдаль.

По пути домой она рассказала, что забыла о договоренности по поводу встречи с одной старой подругой, с которой была знакома еще со времен работы в бюро по временному трудоустройству. Тесса пояснила, что у нее просто вылетело из головы, что они собирались повидаться, и она очень рада, что случайно об этом вспомнила.

– Ты ведь не возражаешь, верно? – поинтересовалась она и добавила, что они с ее знакомой не виделись уже много лет.

Было видно, что Тесса чем-то раздражена и нервничает. Теперь я жалею, что тогда не уговорил ее отказаться от встречи. Что-то явно было не так. Но мне не хотелось проявлять чрезмерное любопытство, да и вообще думать об этом. Я доверял своей супруге и не хотел задавать ей лишних вопросов, а уж тем более вести себя как некоторые не в меру ревнивые мужья.

Джош начал хныкать, как только Тесса ушла. Ему было скучно, и к тому же он устал – накануне вечером мы довольно поздно вернулись от моих родителей. День, который начинался так хорошо, почти идиллически, похоже, грозил обернуться сплошным разочарованием. На небе сначала появились мелкие облачка, а затем солнце стала затягивать мутная пелена.

Я уговорил Джоша поиграть с пожарной машиной, подаренной ему Дэйвом Джепсомом, а сам принялся изучать черновик ответного письма, касающегося ситуации в Картингдон-Холл. Затем я отправил пару посланий по электронной почте. Я читал газету, когда пожарная машина окончательно надоела сыну. Это сразу стало ясно по тому, с какой силой он ударял ею о ножки дивана. Когда Джош резко ткнул игрушкой в газетный лист, едва не выбив мне глаз, я негромко выругался и, взяв его на руки, попытался почитать ему вслух. Но он принялся вырываться, резко дергая головой и издавая сквозь стиснутые зубы нечленораздельные звуки.


В какой-то момент я распластался на полу с закрытыми глазами, а Джош, взобравшись на меня, стал пальцами приоткрыть мне веки.

– Папа, папа, – твердил он с требовательными интонациями.

В обычной ситуации, если бы Тесса была дома, я бы сейчас сидел наверху в своей комнате перед раскрытым ноутбуком. У меня всегда нашлась бы работа – даже при отсутствии каких-то экстренных и срочных дел. Нет-нет, я люблю своего сына, но, когда он ведет себя плохо, предпочитаю сводить общение с ним к минимуму.

– Ну, ладно, – сдался я и сел. – Чем ты хочешь заняться?

– Я хочу на игровую площадку.

– А я не хочу. Мы там сегодня уже были. Какие еще есть варианты?

– Я хочу помыть машину.

– Идет, – тяжело вздохнул я.

Поначалу все было хорошо. Я поставил Джоша перед капотом, вручив ему губку, ведро воды и бутылку с моющим средством. Он принялся наносить на поверхность капота пену, а я ее смывал. Но в какой-то момент я отвлекся и не заметил, что он разом вылил на машину практически все содержимое флакона «Фэйри». Я не без труда отобрал у него опустевшую бутылку, умудрившись сохранить спокойствие во время нашей схватки, и отправился на кухню, чтобы набрать в ведро чистой воды и ополоснуть автомобиль. Когда я вернулся, Джош со всей решительностью попытался отобрать у меня ведро. Но на этот раз я был бдителен и пресек его намерение. Только ничего хорошего из этого не вышло: вся вода из ведра выплеснулась, но только не на машину, а на меня.

– Черт! – раздраженно выкрикнул я. – Вот глупый мальчишка.

Сын замер на месте, а затем с его лицом стали происходить хорошо знакомые мне метаморфозы: сначала оно сморщилось, затем уголки губ поползли вниз. Еще немного – и глаза Джоша наполнились слезами.

– Ну, прости, прости, – пробормотал я, заключая сына в объятия. – Не плачь, не плачь.

Полчаса спустя мы были уже на детской площадке в Бэттерси-Парк. Это не просто игровая площадка, а целый спортивно-развлекательный комплекс со всевозможными лестницами, деревянными устройствами для лазания и веревочными мостиками. Мы принялись вместе исследовать все имеющиеся препятствия. Довольно долго я гонял Джоша по шатким конструкциям – удирая от меня, он повизгивал от радостного испуга. Потом мы с ним ели мороженое и наблюдали за тем, как ребята постарше играют в футбол. Наконец, мы, держась за руки, вернулись к машине. Когда мы отправились домой, было пять часов вечера. К этому времени я чувствовал себя едва ли не образцовым отцом – мне удалось выбросить из головы работу и почти весь день посвятить ребенку.

Я уже наполовину сунул ключ в замочную скважину, когда до меня вдруг дошло, что входная дверь уже отперта. Я позвал Тессу, думая, что она успела вернуться, но ответа не последовало. В гостиной гулял сквозняк. Подсвечник, который мы с женой держали на полке теперь стоял на полу, причем покрывавший его стеклянный футляр треснул, словно вскрытый кокосовый орех. По полу во все стороны тянулись, пересекаясь, чьи‐то грязные следы. В воздухе витала отвратительная смесь запахов – пота, чеснока и – да, в этом можно было не сомневаться – дерьма.

Джош испуганно жался к моим ногам. Я постарался успокоить его, сказав несколько ободряющих фраз (о боже, ну и устроили мы с тобой с этим мытьем машины – интересно, что скажет мама?). Слушая, он все время повторял каждую мою фразу, словно ему нужно было убедить самого себя, что действительно ничего страшного не происходит. В гостиной многие книги и фотографии, в том числе снимок, на котором Джош был запечатлен совсем маленьким, были сброшены с полок и валялись на полу. У многих фото были сломаны рамки. Лицо Джоша на фотографии было смято и испачкано, словно кто-то непонятно зачем несколько раз наступил на него каблуком. Айпэд исчез, но телевизор остался на месте – вероятно, он был слишком велик и тяжел, чтобы его унести. К моему немалому облегчению, мой ноутбук тоже остался под диваном, куда я его засунул незадолго до того, как мы ушли, – чтобы до него не добрался Джош.

Усадив сына на край дивана и включив ему мультфильмы, я принялся осматривать остальные помещения дома.

На кухне незваные гости вышвырнули все содержимое из холодильника, и теперь на полу громоздилась безобразная не то куча, не то лужа из битых яиц, разлитого молока, разбитых банок с горчицей и чатни, сырого цыпленка, с которого была сорвана обертка, и беспорядочно разбросанных листьев салата-латука. Задняя дверь дома была широко распахнута, и через ее проем я увидел опрокинутые горшки, в которые совсем недавно Тесса и Джош так тщательно высадили лаванду, кактусы и другие растения. Земля из горшков была рассыпана, ящик с компостом перевернут.

Я закрутил оставленный открытым кухонный кран, из которого текла горячая вода, и присел к столу, чтобы позвонить работникам экстренных служб. Первым делом я связался с полицией – там мне сказали, что наряд скоро приедет. Затем я набрал номер Тессы. Мой звонок был сразу же переадресован на голосовую почту. Но сообщение для жены я оставлять не стал, рассудив, что будет лучше, если она увидит все своими глазами, когда вернется домой.

Наверху, в нашей с Тессой спальне, кто-то перерыл все шкафы. Часть нижнего белья Тессы была разбросана по полу. Другую часть – это были весьма соблазнительные вещи, я даже не представлял, что у моей супруги еще есть нечто подобное, – словно на что-то намекая, разложили на кровати. Выглядело все это крайне издевательски. Поначалу я хотел собрать узкие лоскутки шелка и сатина и убрать их с глаз долой, но потом решил этого не делать, подумав, что будет лучше, если полиция увидит полную картину того разгрома, который кто-то учинил в моем жилище.

Я нисколько не сомневался, что в ванной увижу нечто омерзительное. Запах говорил сам за себя – я ощутил его еще до того, как увидел, что случилось. Оказалось, что мерзавцы, которые забрались ко мне в дом, обгадили сливной бачок.

Снова спустившись вниз, я присел на нижнюю ступеньку лестницы. Из гостиной до меня доносилась бодрая мелодия – музыкальное сопровождение детского телесериала «Джиглбиз». Я словно оцепенел – у меня вызывала отвращение сама мысль, что придется вставать, делать какие-то движения. Дом словно разом перестал быть моим жилищем. Впечатление было такое, будто вся моя жизнь разом рухнула. С трудом подавив рвотный позыв, я почувствовал, что ладони стали мокрыми и холодными. Больше всего мне хотелось, чтобы как можно скорее приехала полиция. Проникший в дом злоумышленник, или злоумышленники, устроили настоящий бедлам, но вот вопрос – украли ли они что-нибудь ценное, и если да, то что? Я мог определенно сказать, что исчезли айпэд и пара зарядных устройств – и, возможно, какие-то драгоценности. Но при этом действия преступников казались совершенно бессмысленными и выглядели так, как будто были направлены лично против хозяев. Взять хотя бы кучу дерьма, оставленную ими в ванной. Это можно было расценивать как персональный теракт в миниатюре. Как можно до такой степени ненавидеть кого-то, с кем вы совершенно незнакомы? И почему целью выбрали именно меня и мою семью? Я перебрал в уме все возможные варианты – все они казались вполне вероятными, но в итоге я не смог остановиться ни на одном из них. Потом я задумался над другим вопросом: кто мог сотворить такое?

Пытаясь разгадать эту загадку, я стал пристально разглядывать ближайший к тому месту, где я сидел, отпечаток обуви. Он был довольно отчетливым. Представлялось совершенно очевидным, что протектор на подошве был не глубоким, как у большинства кроссовок, а скорее плоским, с ясным внешним очертанием. Нетрудно было заметить и покрывавший его слегка смазанный узор из крохотных крестиков.

Был ли мне знаком этот отпечаток? Через некоторое время мне стало казаться, что да.

Я вынул из кармана телефон и открыл «Гугл». Первым на экране появился его американский вариант. Я принялся листать страницы результатов, пропуская то, что вряд ли могло представлять для меня интерес. Наконец я нашел то, что искал. Модель «Ретфорд». Она была доступна в двух цветовых вариантах – черном и белом. На трех фотографиях кроссовки демонстрировались под тремя разными углами. Увеличив картинку, мне удалось рассмотреть в том числе и подошву – она была практически плоская, без глубокого протектора, с легким крестообразным узором.

Что я тогда сказал Тессе – точнее, спросил у нее? Кажется, я сформулировал вопрос так: «Тебе кажется, что он нас прощупывает?» Кажется, так. Причем это было сказано с сарказмом – я не воспринял беспокойство жены всерьез. И все-таки – кто он такой? Мы знали о нем слишком мало и в основном лишь строили предположения. При этом нас вполне можно было рассматривать как богатеньких простофиль. В Греции я то и дело давал всем понять, что деньги у меня водятся – угощая других людей ланчем, то и дело заказывая напитки на всю компанию. Мало того, я купил и отослал человеку, на которого теперь пали мои подозрения, пару дорогущих кроссовок. Он видел, как мы с женой ужинаем у меня дома с нашими богатыми друзьями и при этом планируем один отпуск за другим. Похоже, мы вполне могли стать легкой добычей.

Было ли все это причиной того, что в тот вечер, когда он в качестве незваного гостя явился на нашу вечеринку, он отправился на второй этаж и провел там так много времени? Было ли это чем-то вроде разведки? В тот раз мой ноутбук я оставлял на кровати. Рылся ли наш с Тессой неожиданный гость в ящиках комода? А его последующий визит в ванную комнату в нашей супружеской спальне – якобы с целью починить текущий кран – что это было? Что, если Тесса была права в своих подозрениях на его счет?

С улицы послышался звук тормозов – рядом с домом остановилась машина. Раздался щелчок открывшейся автомобильной дверцы. Я услышал звуки, издаваемые полицейской рацией, тяжелые шаги, голоса у входной двери.

– Мистер Николсон?

– Я здесь, – откликнулся я, вскакивая на ноги.

В дверях я увидел двух офицеров полиции в форме – рослого молодого мужчину с редеющими волосами и невысокую круглолицую женщину.

Шагнув через порог в холл, они показали мне свои служебные удостоверения и представились как констебли Арнольд и Гарсия. Старшим по званию оказалась женщина-констебль по фамилии Арнольд. Ее рукопожатие оказалось крепким и энергичным. Она поинтересовалась, один ли я дома, а когда я жестом указал на Джоша, смотрящего телевизор, предложила мне пройти на кухню. Там мы все втроем уселись за стол, после чего констебль опросила меня, записывая мои ответы в блокнот. Она уточнила, в котором именно часу я обнаружил, что в мой дом незаконно проникли неизвестные, а также в какое время я перед этим покинул свое жилище.

– В доме проживает кто-нибудь еще кроме вас с ребенком? – спросила она.

– Да, моя жена. Она отправилась на встречу с подругой.

Констебль Арнольд зафиксировала и этот мой ответ в блокноте.

– Вы говорили с ней после того, как вернулись домой?

– Я пытался ей позвонить, но не дозвонился. Она не отвечает.

– Вы имеете представление о том, что могло пропасть? – поинтересовалась констебль Арнольд.