Закон бандита

Я внимательно посмотрел на целителя. Невероятная догадка промелькнула у меня в голове…

– И тогда… ты сделал так, что его брат прилетел сюда?

Болотник вздохнул.

– Знаешь, что самое страшное в моем Предназначении? Не боль, которую я ощущаю, когда лечу живые существа. Она ничто по сравнению с муками выбора, когда тебе, и только тебе, нужно решить, кому жить, а кому умереть. Это все сказки, что я лечу любого, кто ко мне обратится за помощью, – и мутанта, и хорошего человека, и последнюю сволочь. Все не так, Снайпер. Я умею не только лечить, но и влиять на события, происходящие в Зоне очень далеко от меня. Поэтому я выбираю. Каждый раз, когда кто-то вроде тебя отказывается взять на себя этот выбор. И сегодня я подумал, что жизни многих подонков не стоят того, чтобы умер один относительно неплохой человек, от которого в будущем может зависеть судьба Зоны. Его тело уже практически умерло, но мозг пока жив. Жаль, конечно, что ты изуродовал сердце этого бандита, но, надеюсь, это поправимо. Поэтому не будем терять времени. Дай мне твой нож.

Я неуверенно вытащил из ножен «Бритву».

– Но она не любит чужих…

Болотник требовательно протянул руку.

– Для меня в Зоне нет ничего чужого. Давай.

Несмотря на уверенность целителя, я серьезно опасался, что «Бритве» не понравится прикосновение руки другого человека и оно закончится так же, как когда-то с Халком.

Но я ошибся.

Болотник уверенно взял нож в руку. Клинок «Бритвы» всегда слегка отливал синевой, но тут он почти мгновенно загорелся яркой лазурью, словно превратился в осколок Монумента.

Этим сверкающим ножом Болотник деловито отрезал голову Катара, после чего проделал то же самое с Индусом.

Я ошарашенно смотрел на происходящее. Признаться, ожидал чего угодно, но не вот такого радикального обезглавливания двух тел, на срезах шей которых теперь мерцала синева, словно их намазали фосфоресцирующей краской.

А Болотник небрежным движением руки сбросил со стола голову Катара, которая со стуком упала на пол и закатилась в угол. Но Болотнику уже было не до нее. Он вернул мне нож, рукоять которого стала теплой, почти горячей от избытка энергии, после чего бережно взял голову Индуса, приставил ее к телу Катара и, положив руки на место соединения, закрыл глаза.

Я видел, как меж его пальцев мерцает лазурь, словно он ладонями прикрывал синюю лампочку, готовую вот-вот потухнуть. Временами мне казалось, что это произойдет в следующую секунду, ибо пару раз сияние почти совсем пропало. Но Болотник лишь сильнее стискивал зубы, так что я слышал их приглушенный скрип сквозь плотно сжатые, побелевшие губы – и почти потухшая синева разгоралась вновь.

А потом у Болотника начали трястись руки. Стачала мелко, едва заметно, а потом все сильнее. И в какой-то момент я понял – сейчас старик просто отрубится от напряжения…

Тогда я подошел и своими ладонями прижал перевитые венами руки Болотника к шее Индуса. Или Катара?… Неважно. Понятно было одно: целитель сейчас из последних сил борется за чужую жизнь, рискуя потерять свою. И все, что я мог сделать, это сказать:

– Держись, сталкер. Помни – это твое Предназначение. Исполни его до конца.

Болотник вздрогнул, взглянул на меня, кивнул.

И тут я почувствовал, как мои пальцы начали стремительно холодеть. Старик забирал у меня жизненную энергию, словно из неожиданно подключившегося аккумулятора. Наплевать. Если надо – пусть берет. Не хотелось бы, конечно, чтоб полностью жизнь выкачал – с его неоднозначной философией спасения раненых от него запросто можно и такое ожидать. Но, с другой стороны, если взялся помогать, нужно делать это до конца. Иначе не стоило и браться.

Так прошло несколько минут, а может, часов. Время словно растянулось, превратившись в вязкую, неприятно пахнущую субстанцию, заполнившую эту комнату. А может, это просто воняло обезглавленное тело Катара, из разрезанной шеи которого на стол натекла лужа неестественной черно-зеленой крови…

Наконец, когда у меня от слабости уже начали подкашиваться ноги, Болотник глубоко вздохнул и сказал:

– Кажется, все. Я уж не надеялся, что получится, но когда работаешь с телами родных братьев, шансы на успех всегда выше.

Мы убрали руки с шеи, на которой больше не было разреза. Даже шрам отсутствовал. Шея как шея, только сверху слегка потоньше, а книзу резко утолщается – Катар был физически развит лучше брата, да и истощен Индус был порядком. А еще на груди в области сердца Индуса больше не было страшной раны, оставленной моей «Бритвой». Ничего не было. Даже шрама. Просто чистая, гладкая кожа, без малейших следов каких-либо повреждений.

И да, Индус был жив. Его грудь едва заметно вздымалась и опускалась в такт вдохам-выдохам, правда, пока что пациент находился в отключке. Но уже было понятно – операция прошла успешно.

– Благодарю за помощь, – сказал Болотник, тяжело опираясь руками на стол, чтобы не упасть от усталости. – Из тебя выйдет хороший целитель – если, конечно, ты решишь сменить Предназначение. А сейчас уходи. Я знаю, что у тебя есть дело в Зоне. Но прежде чем его совершить, подумай хорошенько. Оживлять мертвых не самое благодарное занятие. Уж я-то знаю.

В ответ я лишь кивнул и вышел из операционной. Слова были не нужны. Этот человек – да человек ли? – все знал и без них, так что лишний раз сотрясать воздух было совершенно ни к чему.

…Они ждали возле дома. Академик Захаров, Нок и Припас. Когда я вышел наружу, на меня уставились три вопросительных взгляда.

– Индус будет жить, – сказал я.

– И почему я не удивлен? – скривился Захаров. – Сам-то этот фанатик жив или уже коньки отбросил около очередного облагодетельствованного?

– Жив, – кивнул я. – Правда, не знаю, как на ногах держится. И Катар… то есть Индус еще в себя не пришел после операции.

Припас с Ноком недоуменно переглянулись, но ничего не сказали. Зато подал голос академик.

– Как я понимаю, ты не особо оговорился. Ладно, это его дело, на что свою жизнь тратить. Теперь настало время тебе исполнить свое обещание.

– Обещал – значит, исполню, – сказал я. – Где твоя секретная лаборатория?

– Неподалеку от «Дуги», – ответил Захаров. – К западу от нее есть старое стрельбище. Нам надо туда.

Я прикинул в уме маршрут и невольно присвистнул. От болот до загоризонтной радиолокационной станции придется пилить без малого километров двадцать. Через всю Зону. Мимо бандитской свалки, которую если обходить, то это будет все тридцать кэмэ по пересеченной местности – ибо взбешенных нашим бегством бандитов и «вольных» никто не отменял, как и аномалии с мутантами. Один бы я, может, и прошел, если перед этим плотно поесть и поспать хотя бы несколько часов. Но с балластом в виде престарелого академика, зеленого юнца и водителя без транспорта это было просто нереально.

Видимо, похожие мысли промелькнули в голове Припаса. Который, шмыгнув носом, сказал:


– Знаешь, Снайпер, не обессудь, но я здесь останусь. Индусу, когда он в себя придет, помощь потребуется, да и Болотник как-то тухло выглядит, того и гляди кони двинет. Надо старику подсобить.

– Первый раз вижу, что кто-то собирается помогать братцу, – фыркнул Захаров. – Обычно это он готов сдохнуть ради любого прощелыги, а в ответ ему даже спасибо не всегда говорят. А пару раз спасенные даже пытались его ограбить и убить.

Я не стал уточнять, что потом стало с незадачливыми грабителями, – не исключаю, что они пошли на запчасти для других раненых. А Припасу сказал:

– Верное решение. Оставайся. А Нок тебе поможет. Он правильный пацан, на него можно положиться.

Однако Нок на мою неуклюжую лесть не повелся.

– Снайпер, сделай доброе дело, возьми меня с собой, – сказал он. – Тошно мне на этом острове, воспоминания душу бередят. Ты ж в курсе, стреляю я нормально. Обузой не буду. По ходу, лишний автомат тебе не помешает.

Я задумчиво почесал подбородок. Хммм, а ведь «зеленый юнец» быстро растет над собой. И голос уже уверенный, и взгляд не как у побитого щенка, а словно у отчаянного молодого волка, которого жизнь успела несколько раз больно ударить, научив огрызаться. Пожалуй, можно рискнуть и взять его с собой. Хоть меня некоторые и считают мутантом, на затылке-то глаза пока не выросли. А так глядишь, чего случись, Нок спину прикроет.

Захаров, кстати, тоже вооружился, подобрав автомат Сокола. Взгляд решительный, глаза сверкают. Боевой дед. Видно, что готов любой ценой вернуть свой научный комплекс. Да вот только не оказалась бы та цена слишком высокой для нашего небольшого отряда. Бес его знает, кто там сейчас охраняет храм науки, захваченный Кречетовым, – бандиты, «вольные», а может коварный ученый уже успел «боргов» нанять…

Ладно, проблемы будем решать по мере поступления. Для начала надо найти секретную лабораторию Захарова. Но перед этим, чтоб не сдохнуть на ходу от усталости, необходимо немного отдохнуть. О чем я и сообщил своим спутникам:

– Я, конечно, ценю ваш энтузиазм. Но если я сейчас не зажую пару банок тушенки и не посплю хотя бы часа четыре, то Болотнику придется сжигать еще один труп.

Захаров с Ноком переглянулись. Ну да, фиг ли им не переглядываться. Из них Болотник энергию не качал, а это еще то удовольствие. По ощущениям я будто пару марафонов пробежал.

– Снайпер прав, – сказал Припас. – Ночь скоро, какие тут дальние переходы по Зоне? Проще сразу в болоте утопиться, благо далеко ходить не надо.

– Уговорили, – недовольно буркнул Захаров. – Только я со своим чокнутым братцем в одном доме ночевать не буду. У нас с ним кардинальное несовпадение некоторых взглядов на жизнь. И я реально опасаюсь быть вылеченным от этого недуга во сне, причем хирургическим путем.

– А и не надо, – махнул рукой Припас. – Сейчас я костерок разведу, тушенку подогрею, хлеб на огне обожгу, чтоб хрустел. А потом около костра и поспать можно, не сталкеры мы, что ли? Я, например, под крышей спать не люблю. Ощущения, как в тюрьме. То ли дело на свежем воздухе.

– Годится, – кивнул я.





* * *


После горячего ужина я почувствовал, что меня прям сейчас снесет, словно выстрелом в голову. Спать хотелось неимоверно, но я все-таки нашел в себе силы выкатить палкой из костра банку тушенки, завернуть ее в полу плаща, чтоб не обжечь руки, и отнести в дом. Нок и Припас целителя слегка побаивались, а Захаров брата на дух не переносил. Поэтому позаботиться о нем пришлось мне.

Но мои старания оказались напрасными.

Болотник спал прямо на полу возле своей операционной. И я поразился, насколько счастливым было сейчас лицо этого человека. Он светло так, по-доброму улыбался чему-то, увиденному во сне. Никогда не видел на его лице такого выражения, вообще не подозревал, что этот суровый сталкер способен улыбаться.

Возможно, сейчас он находился в своем прошлом, о котором никому ничего не было известно в Зоне, – и, судя по улыбке, это было хорошее прошлое. А может мечту свою увидел. Мир, в котором люди не калечат мутантов и себе подобных, где не надо постоянно делать страшный выбор, кому жить, а кому умереть ради того, чтобы жил кто-то другой.

Я не стал будить Болотника. Просто тихонько вскрыл «Бритвой» горячую банку, поставил ее рядом с целителем и ушел, плотно прикрыв входную дверь в дом. Поесть – оно всегда успеется, а вот счастье в Зоне случается редко. Даже во сне.

Когда я вернулся, мои спутники уже спали у костра, предусмотрительно оставив место для меня. Что ж, спасибо им. Хотя я сейчас бы и без костра, просто завернулся в плащ и вырубился где угодно. Хоть на болотной кочке, свернувшись в клубок, словно замученная жизнью крысособака.

…Сон мне снился неприятный. Будто иду я по Зоне в составе группы совершенно незнакомых мне людей. Причем Зона какая-то странная – вроде и Чернобыльская, а вроде и не совсем. Что не так – непонятно, но чуйка прям стонет: черт-те куда занесло тебя, сталкер…

Я словно находился в живом экзоскелете. Чужие, не мои руки сжимали снайперскую винтовку, и смотрел я на мир чужими глазами. Странное и страшное ощущение. Воистину двойственное. И функционал управления этим экзотелом был такой же. Где-то пятьдесят на пятьдесят. Причем истинный хозяин тела был уверен на все сто процентов, что это он сейчас уверенно так становится на одно колено, чтобы начать стрелять по мишеням, которые он на самом деле не видит… И оптический прицел ему в этом не поможет.

А кто поможет?

И тут я понял, что внутри этого живого экзоскелета в виде бесплотного призрака нахожусь не я один. Что тут есть еще кто-то, кто видит гораздо лучше нас обоих, прямо сквозь толстые деревья и заросли кустарника и даже дальше.

Намного дальше…

Но этот «кто-то», как и истинный хозяин тела, ни черта не смыслил в снайперской работе. И сейчас нам предстояло сработать втроем.

От носителя тела требовалась уверенность в том, что он все делает правильно. А также – не мешать нам. Сможет ли? Да ктулху его знает…

От моего незримого соседа нужно было его феноменальное зрение.

А от меня…

От меня им обоим были необходимы мои навыки убивать тварей и сволочей разных. То есть выполнять мое Предназначение.

Но я не был уверен, что те, кого требовалось уничтожить, именно твари и сволочи. И тогда мой сосед по телу просто показал мне их.

И все встало на свои места.

Те, впереди, хотели убить и наше немыслимое триединое тело, и тех, кто был рядом с нами. Нас всех приговорили к хладнокровному расстрелу.