Завтра вновь и вновь

Позвонить в 911 для подтверждения?

Что будет, если я напущу на него копов? Он заправляет полицейский джип с номерами Сан-Франциско, с усиленным передним бампером и фонарями на крыше. Худший из возможных сценариев: Уэйверли сотрудничает с полицией, отследит мой звонок в 911, вычислит меня и Альбион.

– Отменить, – говорю я.

Черт. Я вызываю автотакси, и через несколько минут оно останавливается на парковке «Старбакса». Я скрываюсь на заднем сиденье и отказываюсь, когда такси просит загрузить личный профиль.

– Оплата наличными, – говорю я, наскребая в кошельке мелочь.

Я называю такси адрес гостиницы и отказываюсь от живописного маршрута с автотуром по городу. Бросаю последний взгляд на заправку через заднее стекло. Он все еще там.

Я звоню Альбион.

На ее аватаре нарисованный воробей.

– Доминик?

– Сейчас же уходи из квартиры. Я в такси, возвращаюсь в гостиницу, и видел его, одного из тех, кто убил Болвана. Думаю, он один из них.

– Помедленней, – говорит она. – Расскажи, что случилось.

– Рядом с твоей квартирой есть «Старбакс», а напротив заправка. Вроде бы «Шелл». Кажется, я видел одного из убийц Болвана. Только одного, он был одет как коп. Не знаю, где двое других. Он прямо у твоего дома, возможно, идет к тебе. Ты должна уйти. Сейчас же.

– Доминик, ты в безопасности?

– У меня все нормально, он вроде меня не видел.

– Возвращайся в гостиницу и жди там, – говорит она. – Позвони мне, когда доберешься. И будь готов к отъезду. Запри дверь. Никому не открывай, ясно?

– Ты должна уйти, – повторяю я.

– Хорошо. В каком отеле ты остановился?

Я пересылаю ей адрес, и она отсоединяется.

– Вас заинтересуют скидки на стадионе «Кэндлстик-парк»? – спрашивает такси.

– Отменить, – говорю я, но голос все бубнит про скидки и спа-салоны. Я сканирую вид сзади и замечаю полицейскую машину, она через две машины от моей. Мы поворачиваем за угол на Оукдейл-авеню, открытая полоса гладкого бетона сверкает на ярком солнце. Широкую улицу обрамляют дома в пастельных тонах, похожие на крашеные пасхальные украшения в стиле ар-деко. У каждого дома торчат деревья, пучок листьев на тощем стволе. Теперь полицейский джип сразу за нами и подбирается ближе. Завывает сирена, вспыхивает мигалка.

– Не останавливайся, бога ради, поезжай!

Но такси объявляет:

– Приготовьте водительские права и удостоверение личности. Положите руки на спинку переднего сиденья.

Я дергаю дверь, но она заперта. Вот блин! Машина со скрежетом сворачивает на обочину.

– Такси, какой номер значка и имя остановившего нас полицейского?

– Проверяю… проверяю… Спасибо за тер-пение…

– Такси, звони в 911. Немедленно позвони в 911.

– Отличные новости! – сообщает такси. – Полиция уже на месте.

– Вот зараза…

Джип останавливается за нами, примерно на расстоянии двух корпусов автомобиля. Там только один коп – тот самый, с заправки.

Звоню Альбион, но она не отвечает.

– Нет, нет, нет…

Оукдейл-авеню запружена машинами, они мелькают мимо слишком быстро, чтобы заметить, как кто-то подает знаки с заднего сиденья такси, хотя я все равно пытаюсь, но на такой скорости машины сливаются в цветные пятна. Он может пристрелить меня прямо здесь, пока я заперт в такси, вышибить мне мозги на заднее сиденье. Коп дожидается пробела в потоке и выходит из джипа. Идет ко мне по обочине.

– Звони в 911. Отопри дверь, сволочь! Я хочу поговорить с человеком. Хочу поговорить с представителем компании.

– Ожидайте…

Такси опускает стекло у переднего сиденья. Коп наклоняется к водительскому месту. Из зализанной прически выбилась одна намазанная гелем прядь. Он бледен, губы побелели. Он что-то жует, а может, просто скрежещет зубами, и на мгновение мне кажется, что он волнуется не меньше меня.

– Джон Блэкстон? – спрашивает он с мягким южным акцентом, тон слегка выше, чем я ожидал.


– Что вам нужно?

– Думаю, нам с вами есть что обсудить.

Все-таки он не взволнован – это была просто попытка сдержаться или предвкушение, как он перемелет меня зубами.

– Мне с вами обсуждать нечего, – отвечаю я. До конца игры мне осталось сделать лишь несколько движений в ограниченном пространстве. – Я работаю с Тимоти Рейнольдсом. Если вы хотите обсудить меня или мою работу, поговорите с ним.

– Выходите из машины, Джон, – говорит он и сует руку внутрь, чтобы открыть замки.

Я знаю, что умру, но все равно подчиняюсь, перемещаясь по заднему сиденью. Я пытаюсь собраться с духом, чтобы выпрыгнуть с противоположной стороны машины и рвануть к домам в пастельных тонах, но на таких ватных ногах все равно далеко не убегу. Он может приказать мне встать на колени, чтобы проще было свершить казнь, и я подчинюсь, просто подчинюсь, растеряв последние остатки самообладания. Меня как будто парализовало. Выйдя из машины, я понимаю, какой он высокий, жилистый и накачанный. Он кладет ладонь на рукоятку дубинки.

– Что вам надо? – спрашиваю я.

– Садитесь в мою машину, – велит он. – На заднее сиденье. Я буду вашим шофером.

Его руки белы, словно их никогда не касалось солнце, а искривленные суставы на длинных пальцах выглядят как костистые выступы. Одна его ладонь покоится на дубинке, а второй он барабанит по гладкому металлу значка на груди.

– Как вас зовут? – спрашиваю я.

Мы идем по обочине, не по тротуару. Впереди перекресток, но машины все равно мчатся мимо, никто не обращает на нас внимания, как и на ограничение скорости в сорок пять миль в час. Я чую запах его одеколона, несмотря на ветер, чую его запах и гадаю о том, не этот ли запах вдыхал Болван в момент смерти.

– Это вы убили Ханну Масси? – спрашиваю я.

Наконец-то я вызвал у него реакцию – проказливую улыбочку, как будто он взломал сокровищницу со священными предметами и осквернил свои находки. Пусть я и похудел, но все равно крупнее него. И почти не раздумывая, уж точно не прикинув возможные исходы, я набрасываюсь на него, толкаю обеими руками, словно тыкаю дубинкой. Ему удается сохранить равновесие, но все же он отступает на несколько шагов к следующей полосе шоссе.

Я не рассмотрел марку машины, но уверен, что водитель не заметил внезапно появившегося на улице человека, ведь солнце слепило ему глаза. Ни крика, ни хруста, даже не визжат шины, на врезавшейся в него машине лишь трескается пластик, а крыло бьет его по коленям и перепахивает ногу и бедро. Коп подскакивает на капот, спиной к ветровому стеклу. Тело отбрасывает прочь, к центру шоссе. Машина резко тормозит. Останавливаются и другие. Гудят клаксоны, кто-то кричит. Коп не умер, не знаю, насколько серьезно он ранен, но точно жив. Он привстает на четвереньки, сплевывает кровь и блюет. Я бросаюсь бежать.

Пересекаю четыре полосы и перекресток, бегу между домами, срезаю по лужайкам – странным клочкам искусственной неоновой травы. Поскальзываюсь и падаю на колени, ничком в траву. Что я натворил? Боже, я ведь убил его, пытался его убить. Воют сирены, они приближаются. Я парализован и не могу дышать, перед глазами стоит тот миг, когда коп врезался в ветровое стекло, а из его рта брызнула кровь. Господи! Одно колено, второе. Я встаю. Бегу на другую улицу и пересекаю ее. В боку стреляет боль, и я перехожу на быстрый шаг, а боль охватывает грудь и руки. Приближается автобус. У меня что, сердечный приступ? Я поднимаю руку, и автобус останавливается, открывая двери.

– Эй, мистер, вы хорошо себя чувствуете?

Я падаю на переднее сиденье, обшаривая карманы в поисках мелочи для оплаты проезда, но автобус уже трогается с остановки и заворачивает за угол. Я задыхаюсь в воздухе из кондиционера. Никак не могу отдышаться. Я не знаю, где нахожусь и куда еду – геонастройки Начинки сбились, и она стала бесполезной. Я протягиваю две банкноты за проезд. В противоположном направлении с воем мчатся полицейские машины. Женщина напротив прижимает к себе сумку с продуктами, словно боится, что я их украду. Я пытаюсь отдышаться.

– С вами все в порядке? – интересуется водитель. – Вам нужен врач?

– Все хорошо, – уверяю я. – Просто легкий приступ. Все в порядке.

Наверное, они решили, что у меня аневризма. По лицу градом течет пот. Я пытался его убить. Перед глазами бегут заголовки, но я слишком возбужден, чтобы читать. Видео на suicide-dare.com с девочкой, которая себя подожгла, стало вирусным. Девочка обливает себя жидкостью, как на конкурсе мокрых футболок, а потом подносит спичку. Видео проигрывается снова и снова, миллионы просмотров. Она вспыхивает голубым пламенем, с воплями бегает по комнате, наталкиваясь на стены, и сгорает заживо. Кто-то наложил на видео музыку из «Нинтендо», и девочка извивается в такт. SuicideDare – главный тренд во всех мировых стримах. Купоны в «Данкин донатс», купоны в Макдоналдс. Я снова пытаюсь вызвать Альбион, но она опять не отвечает.

Я не знаю, где нахожусь. Через двадцать минут я выхожу из автобуса и вызываю автотакси. Это машина другой компании, и по пути мне приходится отказаться от хора рекламных предложений. Мелькают дома и торговые центры, автозаправки и другие машины. Я прошу такси остановиться напротив гостиницы и вхожу через заднюю дверь. Никаких полицейских машин, ничего необычного. Свет в номере я не включаю и звоню Альбион, пока собираю вещи, надеваю толстовку с «Питтсбург стилерз» и кроссовки «Адидас». Я упаковываю новые книги и рисунки Альбион.

Она звонит.

– Доминик? Ты где?

– В гостинице. Ты как? Я много раз тебе – звонил.

– Ищи зеленый «Приус». Светло-зеленый, почти серебристый.

Я нахожу ее на парковке у выезда. Заднее сиденье и багажник «Приуса» забиты чемоданами и мусорными пакетами с вещами. Наверное, она собиралась, когда я названивал, она взяла только необходимое, оставив остальное. Альбион опускает оконное стекло.

– Садись, – говорит она.

Я кое-как втискиваюсь, ставя чемодан между ног и расставляя колени, так что приходится отодвигаться, когда Альбион переключает передачу. Машина едет быстро, не останавливаясь перед знаками «Стоп» и пролетая перекрестки. Альбион сидит в напряженной позе, наклонившись вперед, руки крепко держат руль. Она всматривается в поток машин в поисках места, куда вклиниться. Я упираюсь рукой в приборную панель и вижу, что мои пальцы дрожат – я все никак не могу успокоиться.

– Я чуть не убил одного из них, – наконец выдавливаю я. – Толкнул его, и он попал под машину. Поверить не могу, я чуть не…

– Кто это был? – перебивает она. – Как он выглядел?

– Молодой, – говорю я, глядя на сделанный снимок. – Похож на хорька. Очень светлая кожа.

– Рори. Ты его убил? Он мертв?

– Нет, вряд ли.

Когда мы пересекаем мост Золотые ворота, Альбион плачет. Рыдания она сдерживает, но слезы струятся по щекам, хотя лицо остается спокойным. В Начинке парят ангелы, нараспев предлагая цену дня и скидки на осмотр достопримечательностей. Через Начинку можно заправиться автоматически, но Альбион стоит в очереди, чтобы расплатиться наличными, опасаясь взлома соединения. Я смотрю на залив, на белые веснушки яхт и чаек над просторами невероятно синей воды, но ладони еще ощущают фантомный вес человека, как будто я по-прежнему пытаюсь его оттолкнуть. Он жив, мысленно повторяю я, он жив. Он не погиб. Я никого не убил.

– Мы потеряли слишком много времени, – говорит Альбион с паническими нотками в голосе. – Нужно было уехать несколько часов назад. Как только ты меня нашел.

У нее есть план исчезновения, она подготовилась много лет назад. Сначала по шоссе 101, к далеким горам и равнинам, обрамленным стройными соснами. Она останавливается у Макдоналдса в Новато, выбрав это место, потому что парковку не видно с дороги, и переводит свои сбережения на анонимный счет. Во второй раз мы останавливаемся в пригороде Санта-Розы, в местечке под названием «Все для авто» и меняем «Приус» на подержанную «Субару Аутбэк» и пять тысяч наличными. Сделка, конечно, жульническая, зато «Аутбэк» совершенно неприметен, у него нет ни GPS, ни OnStar[27], Начинка подключается только к стереосистеме, но к профилю доступа нет. Документы Альбион подписывает как Роуз Каллахан, по вашингтонскому удостоверению личности.

Продавец прекрасно все понимает про удостоверение, но рад заключить сделку, даже помогает перегрузить вещи в новую машину, прежде чем отсчитывает сотню хрустящих пятидесятидолларовых банкнот. Мы покупаем буррито в ларьке у обочины и возвращаемся обратно на юг по шоссе 101.

– А теперь расскажи мне о себе, – просит она. – Мне нужно знать, почему ты здесь и как меня нашел.