Жилье по обману

Мы увидели еще одну самодельную табличку или даже вывеску — из целых трех бумажек, с надписью «Квартиры от застройщика» и тоже со стрелкой. Это была уже избыточная информация. Гораздо лучше, чем плохо напечатанный указатель, направление сообщал широкий поток густо-желтого электрического света. Увидев его, я обрадовалась, будто мне красную ковровую дорожку расстелили: появился хоть какой-то шанс не убить окончательно разнесчастные парадные шпильки. А то я уже влезла ими пару раз в какую-то густую грязюку…

Плафон-тарелка с желтой лампой ватт на сорок свисал с потолка стандартного контейнера сразу за открытым проемом, с трогательным намеком освещая шипастый резиновый коврик на пороге и не позволяя с легкостью рассмотреть, что там дальше, внутри. Мы приблизились — Натка в своей удобной обуви топала первой, я за ней — и увидели в дальнем конце пустого длинного помещения одинокий стол, даже не офисный, а просто обеденный, как с какой-нибудь зачуханной кухоньки старых советских времен. Кажется, на нем даже цветастая клеенка имелась, я не успела толком рассмотреть из-за плеча сестры, которая остановилась прямо передо мной, искательно озираясь:

— А где?

— Подвинься! — я подтолкнула Натку в помещение, и почти сразу же за моей спиной пугающе грохнуло и проскрежетало. А потом погас свет.

В кромешной тьме мы не остались только потому, что не успели еще выключить фонарики в мобильных телефонах.

Я испуганно замерла.

— Эй, что за шутки! — Натка проворно обошла меня, грохнула в дверь кулаком, энергично попинала сплошной металл. — Открывай!

Я сделала робкий шажок в глубь узкого помещения, кажущегося теперь бесконечно длинным, и повозила вокруг слабым лучом телефонного фонарика:

— Тут никого нет.

— А где же следователь? — Натка обернулась и тоже посветила в углы. — Мы не туда пришли?

— Боюсь, что никакого следователя здесь нет и не было, — вздохнула я, начиная осознавать серьезность нашего положения. — Похоже, нас с тобой заманили в ловушку.

— Зачем? У меня и денег-то больше нет!

Я строго посмотрела на дурочку — жаль, в темноте она не могла разобрать выражение моего лица:

— При чем тут деньги? Из того, что у тебя еще можно отнять, осталась только жизнь.

Это прозвучало слишком зловеще, я вообще-то так не хотела: не улыбалось мне унимать очередную Наткину истерику. Ладно еще успокаивать ее в комфортных условиях собственной квартиры, где тепло, светло и есть хотя бы простейшие седативные средства, но будучи запертыми в темном холодном контейнере… Стоп, спокойно, не надо драматизировать, иначе истерика сейчас накроет и меня.

Попробуем мыслить спокойно и конструктивно:

— Что с дверью? Ее можно открыть изнутри?

— Разве что с динамитом. — Натка пытливо погрохотала у входа, потом выругалась и в голос заорала: — Выпустите нас! Откройте! А-а-а-а!

Спокойно не получалось.

— Это бессмысленно, — я поморщилась: эхо в пустом контейнере оглушало. — Думаю, этот гад уже ушел, а больше никого на стройке ночью нет, так что никто тебя не услышит.

Тут я сообразила, что при наличии исправных мобильных истошно голосить «Спасите-помогите!» нет никакой необходимости, и спешно выключила фонарик. Взглянула на дисплей и выругалась, как только что Натка:

— Здесь связи нет!

— Как это? — сестра тоже выключила подсветку. — Блин, точно! Связи нет вообще! Почему?!

Так, спокойно, только спокойно… И конструктивно, только конструктивно…

— Наверное, потому что вокруг высокие здания, а мы в металлическом контейнере, как в глухой коробке, — предположила я.

— В смысле, в глухой? — Натка снова включила фонарик и пошла по периметру помещения. — Хочешь сказать, сюда и воздух не проникает? То есть мы тут задохнемся?!

— Насчет воздуха не знаю, может, если ляжем на пороге, получится дышать через щелочки…

— Лежа на пороге, мы от холода загнемся, — резонно рассудила сестра. — Иди сюда, тут стулья есть. Мягкие. Как раз две шту…

Скрип, хруст, звук падения, снова ругань.

— Так, стул у нас всего один. Но еще можно сидеть на столе. На нем даже спать можно, если свернуться калачиком…

Я покачала головой, не понимая, чего больше в том, как Натка принялась осваиваться в нашей тюрьме, — мужества или, наоборот, трусости. Сестре вообще-то свойственно закрывать глаза на серьезность ситуации, страшась ответственности за случившееся и до последнего затягивая с разрубанием какого-нибудь гордиева узла…

— Тебе стул или стол? У меня есть антибактериальные салфетки, сейчас я протру эту клеенку, — Натка продолжала хлопотливо вить нам гнездышко.

Я прошла к ней, села на стул и выключила свой мобильник. В режиме работы фонариком он очень быстро разрядится…

— Ну вот! Жестковато, конечно, но сидеть на твердом полезно для ягодиц, — Натка кое-как устроилась на столе. — Теперь можно спокойно все обдумать и обсудить…

Она замолчала. В тишине я отчетливо услышала легкий частый стук. Насторожившись, я с минуту слушала его, пока не поняла, что это Натка трясется — стол под ней колченогий.

Тогда я встала со стула, тоже пересела на стол, обхватила руками дрожащую младшую сестру, и так, в обнимку, мы сидели, беззвучно плача и в потемках не видя слез друг друга, пока у меня не заледенели ноги в тонких колготках. Тогда я сняла шарфик и замотала в него свои ступни, а Натка почти нормальным голосом сказала:

— У меня у сумке есть шоколадный батончик, хочешь?


Мы съели этот ее батончик, не столько насытившись — есть вообще-то еще и не хотелось, я, когда сильно нервничаю, теряю аппетит, — сколько приободрившись.

— План такой. Будем шуметь изо всех сил, ночью в районе тихо, может, нас кто-то услышит, — предложила я. — Ты ори, у тебя хорошо получается, а я буду палкой колотить, очень кстати ты стул разломала… Пять минут шумим — полчаса отдыхаем и снова шумим. Стой! — Я удержала слезающую со стола сестру. — У меня есть ватные диски, надо бы нам уши заткнуть, а то сами себя оглушим…

Шумели мы старательно и долго. Натка осипла, а я размочалила в труху все четыре ножки разломанного стула и ссадила о ребристую стену один из своих кулаков. Железо, протестующе гудя, стояло насмерть. Казалось, мы должны были разбудить целый микрорайон, но даже если кто-то и проснулся от отголосков производимого нами шума, то поинтересоваться, в чем дело, не пришел.

— Это потому что сейчас ночь, — сказала я сестре и самой себе в утешение, забыв, что Натка меня не слышит — у нее вата в ушах. — Люди боятся соваться на стройку в темноте, а утром кто-нибудь обязательно придет, вот увидишь…

Сами-то мы увидеть уже ничего не могли — оба мобильника-фонарика, используемые поочередно, полностью разрядились. То ли от переживаний, то ли от усталости, то ли действительно от нехватки кислорода кружилась голова и звенело в ушах. Натка нашла в темноте мою руку и требовательно подергала за рукав, я вынула из ушей заглушки и услышала:

— Все, я выдохлась, надо поспать, а ты стучи еще, если можешь, мне это нисколько не помешает…

Пугающе сиплый голос отдалился: Натка ушла в другой конец контейнера, там, судя по грохоту и ругани, напоролась на стол, забралась на него и кое-как устроилась на ночлег.

Я придвинула свой стул поближе к двери, пристроила висок на холодное железо и принялась отстукивать морзянкой: три тире, три точки, три тире… Сигнал SOS. Может, слишком затейливо для нашей ситуации, зато эргономично — не нужно тратить много сил. Вообще-то тратить уже нечего…

Постучав какое-то время и в кромешной тьме полностью утратив представление о том, где я нахожусь и как долго тут пребываю, я сама не заметила как отключилась.

Пробуждение оказалось пугающим: в ухо бухнуло так, словно мне в висок из пушки выстрелили!

От неожиданности впору было заорать — я и заорала. Оказалось — правильно сделала, потому что снаружи тоже послышался крик, полностью матерный, но при этом радостный.

— Спасите! Помогите! — завопила я уже осмысленно и так громко, что в дальнем конце контейнера заворочалась и, кажется, свалилась со стола разбуженная Натка. — Выпустите нас!

— Выпустил бы, да ключа нет, — сказал знакомый голос. — Но это мы решим. Лен, это ты там?

— Таганцев! — я чуть не расплакалась. — Миленький! Да, это я!

— Это мы! — в дверь с разбегу шумно влепилась Натка, у которой на радостях вдруг прорезался голос. — Костенька, родненький, выпусти нас отсюда!

— Выпущу, выпущу… Вы живые, целые?

— Да, да!

— Ну, потерпите еще немного, тут нужен спец с инструментом…

Таганцев замолчал, видно, ушел, и еще какое-то время — по-моему, вечность! — мы с Наткой нетерпеливо ждали развития событий. Потом лейтенант вернулся, скомандовал:

— Девчонки, отойдите подальше!

Мы отошли, и за дверью загремело, зашумело, истерически завизжало.

— Он спиливает замок! — покричала мне в ухо Натка.

Я кивнула и пригладила растрепанные волосы. Представляю, какой у нас сейчас видок…

Снова зашумело, заскрипело, и вдруг в глаза ударил острый свет. Я охнула и закрылась ладонью, а голос Таганцева рявкнул:

— Да убери фонарик, идиот! — и стало ясно, что наш друг там не один.

В самом деле, меня под оба локтя подхватили чьи-то крепкие руки, потянули на свет, закружили, усадили на что-то твердое, закутали в мягкое, теплое.

— Натка! — позвала я, мучительно жмурясь.

После абсолютной черноты ловушки обыкновенная ночная тьма, подсвеченная звездами, луной, одиноким фонарем и разноцветными городскими огнями за периметром казалась праздничной и яркой, как дискотека.

— Я здесь, — где-то рядом откликнулась Натка.

— Костя! — позвала я нашего спасителя. — Ты вообще как тут оказался? Каким чудесным образом?

— Ну, привет! — передо мной появилось лицо Таганцева, присевшего на корточки. — Я же говорил, что вернусь — и мы встретимся, вы не могли подождать? Я приехал — тебя дома нет, Натки тоже, телефоны вне зоны, пацан в панике, кричит: «Стервелла озверела!» При чем тут мультик про собачек, я не понял?

— Про мультик потом объясню, ты как нашел нас?

— Так Сенька же вспомнил, что вы намылились ехать к какой-то подружке соседской бабуси, я к ней сходил, к другой старушенции съездил, а у той, слава богу, с памятью все в порядке, она мне и сказала: назначил, мол, им встречу какой-то следователь у новостройки на Монтажной, где «Пятерочка», — Таганцев покрутил головой. — Ну, Елена Владимировна, вот от тебя я такой дурости не ожидал! Ладно бы Натка…

— А что Натка, все Натка да Натка, — сипло заворчала сестрица, бесцеремонно потеснив меня на бетонном насесте. — Подвинься, Ленка… Между прочим, если бы я не включила при той старушенции громкую связь, никто бы не узнал, где мы!

— И все равно скажи спасибо сестре, — хмыкнул лейтенант, поднимаясь. — Если бы не она, я бы вас тут не нашел. Припереться на стройку на шпильках — это, Лена, тупо до гениальности!

— Ты нашел нас по следам каблуков? — догадалась я.

— Ну! Прям классика жанра! — Таганцев весело ухмыльнулся и снова посерьезнел. — Так, красавицы, нам с ребятами тут надо внимательно осмотреться, поработать, а вам бы по сто грамм и в кроватку. Давайте-ка по домам.

— С радостью, — я заворочалась, встала. — У меня там машина…