Живой проект
Часть 101 из 162 Информация о книге
— Мама, все на самом деле очень просто! «Эти люди и их корысти» — назови мне их имена для начала, их интересы и то, что они получали и получают у меня за спиной. Без нелимитированной власти Крышаева в компании тебе стало сложнее удовлетворять их потребности? Я не могу понять, на чьей ты стороне. Через месяц я останусь нищим голодранцем и не уверен, что у меня останется хотя бы дом. Я знаю, за что заплатил эту цену: я дал большую взятку ради возможности спокойно работать на территории Америки, по крайней мере, на той, что от нее осталось. Я могу это произнести вслух, мама. Я знаю, почему ты не помогла мне и даже могу попытаться понять, почему ты прикрыла Крышаева. Возможно, здесь замешано больше, чем я способен увидеть и я даже попытаюсь поверить, что сделанное было мне во благо. Хрен с вами! Но это просто, мама! Люди, их корысть, деньги и договоренности — это просто! Не надо пытаться найти мораль там, где ее нет, и тогда не будет ощущения, что ты по уши в чем-то менее аппетитном, чем твое состояние. — Барис… это была уловка. Если бы ты согласился, тебя подвесили бы по куче статей и сделали бы шелковым. Михаил почувствовал знакомую боль в груди и, сдвинув прозрачный белый тюль, присел на подоконник. — Они не предполагали, что ты станешь рисковать одной из своих станций. А когда ты предложил построить станцию взамен разрушенной, они… — Вика уже отследила его. Но когда об этом узнала ты? — Когда тебя задержали. — От кого? — Я не могу сказать. — Что дальше? — Дальше этот закон и работорговля. Ты не из их банды. Они разменяют тебя на раз-два. Если мне не удастся повлиять на тебя. Устало потерев лоб, Михаил покачал головой: — Не удастся. — Миша, это всего лишь… фабрика по выращиванию клонов. Она останется частью холдинга, ты будешь иметь слово и дивиденды. Стране необходимо управлять этой фабрикой без тебя. — Я понимаю, — Михаил отнял руку от лица. — Я слишком хорошо понимаю, для каких целей. Они у всех одинаковые, — он неожиданно засмеялся. — И ни для кого не являются секретом. Ты действительно хочешь превратить живой проект в фабрику по штамповке живых оловянных солдатиков? — Я хочу увидеть внуков! — ответила женщина. — Хочу оставить им состояние, которое в моих силах им оставить. И потом… ты сам уже сделал из Арктики-1 фабрику по штамповке солдатиков. Поднявшись, Михаил попросил прощения у матери и, накинув пальто, вышел из дома. Закуривая, он думал о пяти годах своего президентства и пятидесяти годах работы и творчества своего отца. Родилась бы Лаборатория Королева; стал бы возможен ее рост в холдинг, а его в свою очередь — в поставщика клонов по всему миру; в десятки клиник, специализирующихся на трансплантологии, складов с сотами для хранения органов и тканей; фабрик по «синтезированию пищевых продуктов», на практике представлявшими собой животные ткани, выращиваемые для употребления в пищу? «Мясо без кармической грязи» — вспомнил Михаил один из слоганов на электронном буклете, когда спускался на днях на этаж, где сидят рекламщики и маркетологи — стало бы это возможно, не окажись рядом с Юрием Королевым смышленой и начисто лишенной честолюбия, но не амбиций — Ларочки? Она никогда и нигде не работала и всячески открещивалась от различных официальных и неофициальных организаций, но при этом более осведомленного человека нужно было поискать. Ее знакомства ограничивались институтскими друзьями, которые очень скоро стали «друзьями и соратниками» ее мужа и иначе уже и не представлялись. Даже о том, что Крышаев и прошлый президент «Руси» — мамины однокашники, Михаил узнал совсем недавно и совершенно случайно, копаясь в собранном Григорием по его просьбе досье крестного. Гений ли творит, талант ли созидает? А если да, то какой именно гений, и какой именно талант? Обратив внимание на открывающиеся ворота, Михаил с удивлением остановил на них взгляд. — Легок на помине, — поморщился президент, давя сигарету. Крестный ездил на неизменно дорогих, неизменно последних моделях всегда разных автомобильных концернов. Его верность чему-либо никогда не вызывала вопросов: он не обладал этим качеством. Михаилу нравилась в крестном лишь одна черта: Николай Крышаев всегда знал цену вещам и был готов раскошелиться, только если был абсолютно уверен в справедливости этой цены. — Миша… — поприветствовал Николай, как ни в чем не бывало. Он смотрел на крестника прямым взглядом светлых глаз, будто не сливал научные разработки и архив Арктики-1 американцам, а потом не убил их агента; будто не устроил мини-войнушку в центральном офисе, гоняясь за Александром; будто не имел прямого отношения к правительственным жучкам, пытавшимся не убить, так посадить, не посадить, так припугнуть Михаила; будто вообще ничего не делал такого, из-за чего у президента Live Project Inc последние полгода щемило сердце и не оставалось времени для сна. — Что вы здесь забыли? — Мать тебя еще не обрадовала? — Чем? Услышав шорох закрывающейся двери, Михаил обернулся. Лариса Сергеевна, сжимая на груди пушистую белую шаль, смотрела на него так, будто собиралась признаться в убийстве: — Мы расписались, Миша. Какое-то время Михаил пытался понять смысл услышанного, а потом поверить в понятое. — Вы… что?! — Твоя матушка уже третий день как моя законная супруга, — проговорил Крышаев, и Михаил с усилием сдержал себя, даже отступил на шаг, чтобы не ударить крестного на глазах у матери. Он смотрел в его светло-голубые смеющиеся совсем не радостным и счастливым смехом глаза и с остервенением давил в себе ненависть, накатывающую резкими и тошнотворными толчками. Обернувшись к матери, Михаил ждал объяснений или хотя бы признания в том, что это какая-то безумная шутка, а если не шутка, то сделка ради корпоративных интересов… да, что угодно, лишь бы не то, что он услышал! — Когда… ты собиралась мне об этом сказать? — наконец выдавил он вопрос. — Не знаю, — отвернулась мать, и Михаил понял, что это не шутка и, возможно, даже не сделка. Он понял, что и причин произошедшего ему узнать не удастся, по крайней мере, до тех пор, пока не произойдет еще что-то ужасное и мать, чтобы подготовить его к очередным «новостям» разоткровенничается, как случилось сегодня. Вот, даже сегодняшняя, совершенно несвойственная ей искренность нашла свое оправдание. Михаил в ужасе смотрел на мать. Она увидела в его глазах совершенно ожидаемое желание убивать, но потом он слишком знакомым жестом, скрывающим изначальное намерение, сжал края пальто на груди и отвернулся. Она вскинула руку, пытаясь остановить его. Не попрощавшись, не сказав ни слова, Михаил стремительным шагом дошел до машины и уехал. * * * В то время, когда Михаил собирал немногочисленные вещи для поездки на Песок-2, Александр принимал у себя неожиданного гостя. Рита Иванова обратилась к нему через один из ресурсов и, в конце концов, добилась живого разговора, в котором убедила Александра в том, что не приведет на хвосте СБ корпорации. Ей нужно было поговорить. Живой проект не особенно ясно представлял себе, о чем пойдет речь. Когда женщина появилась на пороге снятой им квартиры, Александр не мог не признать, что рад ее видеть. — Мы должны жить вместе, — сказала она, осмотрев прихожую и не решившись снять сапожки. Александр удивленно вскинул брови и остановил приглашающий жест. Потом, все же сказал: «Проходи», но сам не знал куда идти: на кухню или в свою комнату. Решив, что кухня — это место для приготовления и потребления пищи, живой проект прошел в свою комнату. Здесь было чисто, тесно и довольно уютно. Саша следил за изучающим взглядом бывшей коллеги: его рабочий стол с активным экраном, софа напротив него и платяной шкаф рядом с ней — у окна. Видавший виды, но чистый синтетический ковер со старомодным арабским узором; безвкусная, пыльная, но ярко светящая люстра; полуторная, накрытая пледом кровать. Когда она вернула взгляд к хозяину дома, Александр предложил присесть и сам сел на свое рабочее место. — Я не совсем понял, что ты сказала в прихожей, Рита. — Я сказала, что мы должны жить вместе. — Почему мы должны? Кому мы это должны? Зачем? — Боже, сколько вопросов. Саша, ты как маленький. — Возможно, — Александр неловко пожал плечом, — и все же… — Потому что я хочу тебя, — она продолжала стоять, — как и год назад, как и два года назад. Я хочу жить с тобой и обещаю, что ты не пожалеешь, если согласишься. Нам будет хорошо вместе. — Вот как… — Саша немного опешил и попытался скрыть недоумение за этой ничего не значащей репликой. — Ты же знаешь: я не свободен. Рита поперхнулась и напряженно засмеялась: — А когда ты был свободен? И когда ты будешь свободен достаточно, чтобы увидеть, наконец, что кому-то дорог? Мне наплевать на то, кем тебя считают. Я не чувствую вины за то, что… интересовалась тобой. За то, как я это преподнесла, я уже расплатилась! Ты вволю посмеялся надо мной и весь офис вместе с тобой. — Я не смеялся. — Я недостаточно хороша для тебя? — Нет, не в этом дело… — У тебя есть другая женщина? — Нет, — вздохнул Саша. — Но у меня все равно нет шанса потому что?.. Саша молчал. Его память усердно подкидывала воспоминания, благодаря которым он мог ответить на поставленный вопрос. Их краткие разговоры, в которых девушка пыталась узнать хоть что-то личное о нем самом. Ее эффектное появление в День его рождения больше года назад, когда никто в мире, кроме профессора Высоцкого, не считал нужным знать и помнить эту дату. Лифт на станции Арктики-1, где он говорил своему неназванному отцу: «Если я встречу женщину, которая увидит во мне человека без каких-либо приставок…». Брезгливые складки возле рта на лице Ольги, говорящей о живых проектах. Объятия Риты в офисе в День рождения Лаборатории Королева, шокировавшие и сотрудников корпорации и его самого. Саша нахмурился, понимая о себе нелестную, неприглядную вещь. Он зациклился на том, что при совершении поступков в отношении живых проектов, окружающими движет лишь чувство вины. Он совершенно естественно воспринимал взаимную симпатию и признания Ольги, но отказывался принимать интерес Риты. Теперь он отчетливо понимал, что внимание Ольги было для него естественным именно потому, что она считала его человеком, а принять признания и откровенные предложения Риты не мог именно потому, что она знала о нем правду. Даже принимая во внимание, что эта правда не имела никакого веса и смысла, она все равно как заноза сидела в его сознании, перекрывая возможность ощущать себя свободным. — Так всегда делают? Это в порядке вещей? — Что именно? Саша развел руки в стороны, обрисовывая текущую ситуацию. — Да какая разница?! — с дрожью в голосе воскликнула Рита. — Не унижай меня, Саша. Не надо снова делать это… я и сама прекрасно справляюсь. Она отвернулась к не прикрытому какой-либо тканью или жалюзи окну, и обхватила себя за плечи. Покинув рабочее место, Александр остановился в двух шагах от гостьи. — Через полтора месяца выйдет закон о наделении нас человеческими и гражданскими правами, — признался он тихо. — Пока никто не… — Ты сделал это! — воскликнула Рита, резко обернувшись. На ее лице отразились искренняя радость и восхищение — то малое, что он безнадежно искал и не находил на лицах весь прошедший день. — Ты сделал это! — повторила она тише, и он благодарно улыбнулся, принимая ее в объятья. — Сашка, это титанический труд! Неужели ты справился, неужели они позволили тебе?! — У каждого своя корысть, — прошептал он ей в ухо. — Просто моя корысть совпала с государственной. — Я не верю, Сашка! Это… это надо отметить! — Опять шампанским? — усмехнулся живой проект, отстраняя ее. — Саша… — поморщилась она, но улыбка тут же стерла неприятное воспоминание с ее лица. — Я не очень-то хорошо разбираюсь в… Он не договорил: Рита закрыла ему рот своим поцелуем. Чувствуя в руках ее упругое влекущее тело, он подумал: «в общем-то, теперь это и не важно…». 6