Звоночек 4

Эпизод 11




Ночь, опустившая свой покров на омывавшие Англию моря, снизила накал противостояния Кригсмарине и Ройял Неви, но не прекратила войну совсем. По всей Северной Атлантике между Европой и Америкой поднялась паника. Рейдеры с авианосцем прорвались на коммуникации и их нечем и некому остановить! Конвои меняли курс, распускались, возвращались в Галифакс и в Средиземное море.

Адмирал Маршалл, устроивший весь этот переполох, вёл свой поредевший отряд, огибая Исландию с юго-запада, в Датский пролив. За полчаса до полуночи он понёс ещё одну потерю — английская субмарина добила брошенный позади «Блюхер». Его команду, спасавшуюся в шлюпках и на плотиках, подобрал грузопассажирский теплопароход «Васильев», названный так в честь первого капитана ледокола «Ермак», шедший в Глазго за «переселенцами», пожелавшими стать гражданами СССР. Его страховали от всяких случайностей «полудизельные» эсминцы 38-го проекта «Звонкий» и «Зоркий». Последний, выбранный, видимо, из-за своего имени, был оборудован экспериментальным радиолокатором, который как раз проверяли на функциональность в долгом походе. Днём он приглядывал издали, находясь вне пределов оптической видимости, за отрядом, который возглавлял английский линейный крейсер «Худ» и стал свидетелем окончания боя между враждующими флотами. Ночью он же и навёл «Васильева» на точку, в которой был потоплен калека «Блюхер», благодаря чему наши моряки опередили спешащий туда же английский вспомогательный крейсер. Разумеется, после того, как из воды подняли почти тысячу немцев, ни о каком рейсе в Глазго речи уже не шло. Конвой вернулся в Мурманск.

Теперь в отвлекающем отряде адмирала Маршалла осталась ровно половина из вышедших в поход артиллерийских кораблей, на которых, к тому же, либо был выбит весь ГК, либо остались лишь сущие крохи снарядов к нему. Не лучше дело обстояло и с боекомплектом малокалиберной МЗА, сжигавшей его с невероятной скоростью. Добавлялись к этому и проблемы с отработавшими целый день на предельных режимах машинами, недостатком топлива, наличием на кораблях тяжелораненых. Понятно, что в таких обстоятельствах никакой речи о рейдерстве идти не могло. Вернуться бы в родной Фатерланд без совершенно ненужных теперь встреч с британцами.

Те, в свою очередь, понимая, что с немцами уже ничего поделать не могут, кроме, как нацелить на их поиск подводные лодки, отдали субмаринам соответствующие приказы, выгнав всех, кого только можно, в море. В распоряжении Адмиралтейства ещё оставались линкоры «Ривендж» и «Ройял Соверин», весь день 20-го апреля простоявшие в Нарвике, передавая с помощью найденных в этом, отнюдь не самом первоклассном порту, подручных средств, топливо на «обсохшие» лёгкие крейсера и эсминцы. Туда же, куда не дотягивалась, как считалось, хотя бы базовая авиация немцев, были направлены из Тронхейма линкоры «Рамиллиес» и «Резолюшен» в сопровождении двух эсминцев и ещё четырёх меньших по размерам эскортных кораблей. Вместе с ними из ставшего опасным порта ушли и транспорты, прервав разгрузку военных запасов. К утру этот караван находился на полпути в Нарвик.

Что делать потом, когда силы будут сосредоточены? Скорее всего, Адмиралтейство ответа на этот вопрос не имело. Во всяком случае, пока в море немецкие авианосцы, соваться туда было равноценно самоубийству. Оставалось надеяться, что погода, как в начале или середине апреля, вновь испортится и тогда, не опасаясь атак с воздуха, артиллерийские корабли смогут вернуться к родным берегам.

Адмирал Лютьенс, выславший вечером на поиск к Тронхейму восемь эсминцев, сам предпочёл держаться мористее, что уберегло его самого и следовавший за ним десантный конвой от встреч с английскими субмаринами. Командиры которых, видимо, посчитали, что немцы будут держаться подальше от Англии и так и пойдут, как и шли ранее, вдоль берега. В принципе, это было логично, но, похоже, после 20-го числа, испытав в деле свои палубные самолёты и зенитки, моряки Кригсмарине не принимали английскую авиацию всерьёз.

Что касается эсминцев, то их встреча с подлодками противника просто не могла не произойти. Уже под утро один из немцев был торпедирован и потоплен, после чего его камрады, в свою очередь, поквитались с англичанином. На следующий день обе стороны объявили о своей победе, причём британцы потерю подлодки отрицали. На мой взгляд, этот бой, не принёсший никакой пользы, кроме вреда, ни одной из сторон, не стоило и начинать.

21-го апреля первые лучи солнца застали немецкий десантный конвой в ста пятидесяти милях на северо-запад от Олесунна в сорока часах хода от Нарвика. Адмирал Лютьенс присоединился к нему со своими главными силами, скорее всего, дабы укрепить ПВО за счёт зенитной артиллерии кораблей собственного эскорта, уже доказавшей свою дееспособность. Час спустя на этот табор наткнулся шведский пароход, едва скрывшись за горизонтом, раструбивший по радио о местонахождении немцев на весь белый свет. Однако, налёта с авиабаз в Шотландии не последовало. Накануне бомбардировщики и торпедоносцы Великобритании уже понесли тяжёлые потери, а конвой успел далеко выйти за радиус действия истребителей.

В свою очередь, норвежцы у острова Несёйа с берега засекли бежавшие из Тронхейма полтора десятка британских транспортных судов, в сопровождении двух линкоров, пары эсминцев и уже полудюжины более мелких кораблей, тральщиков и конвойников. Телеграфное сообщение со столицей страны было прервано, но своя радиостанция поблизости имелась. Поэтому потомки викингов, не долго думая, тоже поспешили известить весь мир морзянкой о местонахожднии их обидчиков в надежде, что немцы, устроившие 20-го числа британцам натуральный погром, услышат.

Весь мир замер в ожидании известий, следя за разворачивающейся битвой, можно сказать, в реальном времени. Казалось бы, англичанам не уйти, но у Лютьенса были свои проблемы. Готовя авианосцы к выходу в море, немцы погрузили в их погреба много торпед против кораблей, оказавшихся никудышными, много фугасных бомб, чтобы поддерживать десантников на берегу. Но слишком мало бомб бронебойных. И все они были вчера израсходованы. Более того, даже крупных фугасов по 500 килограмм почти не осталось, поскольку «цвиллинги» могли нести либо одну полутонную бомбу, либо три 250-килограммовых, что было выгоднее для работы по земле.

Зато потери своей эскадры в ударных самолётах Лютьенс догадался в некоторой мере компенсировать, приказав штаффелям «цвиллингов» с эрзац-авианосцев, воевавших 20-го числа в ипостаси чистых истребителей, перелететь на палубы авианосцев-лайнеров, с которых они могли подниматься в воздух с бомбовой нагрузкой. Количество боеготовых «церштёреров» главных сил, таким образом, вновь возросло до 120 единиц.

Все ждали очередных сообщений о гибели британских линкоров, но «Рамиллиес» и «Резолюшен» в тот день уцелели. Отчасти это объяснялось тем, что немцы теперь не направляли в атаку более шестидесяти ударных машин, оставляя для разведки и прикрытия с воздуха значительную часть своей авиации. К тому же, понимая, что бронепалуб им не пробить, в первом налёте «церштёреры» сосредоточились на более «мягких», хотя и более мелких и маневренных целях — эсминцах, тральщиках, эскортниках и транспортах, бомбя линкоры только ради подавления их зенитной артиллерии. В результате оба эсминца и один из тральщиков оказались потопленными, а линкоры отделались разрушенными верхними надстройками, пожарами в них, выбитыми зенитными орудиями и потерями в экипажах.

Второго налёта этому английскому конвою вообще удалось избежать. Их, поневоле, спасли британские лёгкие крейсера, эсминцы и «Роял Соверин» с «Ривенджем» попытавшиеся улизнуть из Нарвика. Норвежцы, разумеется, не стали молчать, видя идущие по фьордам боевые корабли «агрессора». В эфир полетела очередная порция морзянки. Немцы, опасаясь вероятного ночного боя, в котором не имели бы никаких преимуществ, направили второй авиаудар именно против этих, до сих пор «неохваченных» сил. Так как дистанция до пробирающихся Хьелльсунном в сторону Харстада британцев была велика, порядка 800 километров, «церштёреры» вылетели с парой 300-литровых ПТБ, неся по одной четвертьтонной бомбе каждый и настигли англичан, вытянувшихся в кильватерную колонну, в самом узком месте у Хьелльсуннбруа, где ширина пролива не превышала 450 метров.

Этот бой для советской военно-морской разведки был важен тем, что местные фотографы с берега, с близкого расстояния, сделали множество снимков, опубликованных на следующий день в Тромсё в газетах. Более того, бой произошёл внутри объявленной СССР демилитаризованной зоны, в семи километрах от её границ. Реально помешать противникам наши войска не могли, да и не слишком-то хотели ввязываться. Зато сразу же интернировали приткнувшиеся к берегу после битвы английские корабли, их экипажи, а также спасённых из воды моряков. В итоге, показания очевидцев, множество фотографий боя, оказались в распоряжении советского ВМФ и Кожанов мне их с гордостью продемонстрировал, обратив особое внимание на одну деталь.

— Смотри, этот немец заходит на головной крейсер на бреющем, в то время, как его зенитки лупят поверху, — ткнул он пальцем в запечатлённый крупным планом самолёт с только-только отделившейся от него бомбой. — А вот следующая фотография. Взрыв в районе носовых башен главного калибра и немец на заднем плане, набирающий высоту. Как так, ведь видно, что он прям над водой шёл, а не бомбил сверху! Да если б и бомбил, то его бы и самого зацепило!

— Похоже на топмачтовое бомбометание… — подумав недолго ответил я. — Смотри, на следующем фото взрыв в районе носа крейсера уже подводный. Немцы парами летают, похоже это ведомый постарался. Был бы на месте крейсера эсминец — ему бы хватило.

— Какое бомбометание? — переспросил Кожанов.

— Самолёт разгоняется на пикировании и переходит в горизонтальный полёт над самой водой. Видишь, в проливе волн больших нет. Пилот, используя обычный стрелковый прицел, бросает бомбу на некотором расстоянии от объекта атаки. Та, снабжённая взрывателем замедленного действия, отскакивает от воды и летит вперёд, самолёт же отваливает вверх и в сторону, над самыми верхушками, топами мачт. Поэтому так и обозвал. В этом случае, даже если промахнёшься, взрыв всегда произойдёт в воздухе или на небольшой глубине под водой в районе цели. Сколько в такой фугасной бомбе взрывчатки? Двадцать процентов? Порядка полусотни килограмм? Да подлетать приходится почти в упор, зато на максимальной скорости, а не черепашьим темпом, чтоб торпеду не сломать. И точность, сам понимаешь…

— Вот циркачи! — восхищённо воскликнул нарком ВМФ. — Надо наших настропалить, чтоб попробовали! Этак мы даже из Су-2 что-то вроде торпедоносца можем получить?

— Не думаю. Способ хорош, когда у противника гатлингов нет и вообще МЗА слабая. А у немцев, которые, судя по всему, становятся нашим самым вероятным противником, она сильная. Да ещё какая! Тебе в пору о дальноходных торпедах думать и бомбах-ракетах для пикировщиков, чтобы атаковать, не входя в зону обстрела. Что у тебя с головками самонаведения для «рыбок»?

— Не так хорошо, как хотелось бы… 533-миллиметровые, с оговорками, приняли на вооружение. С приборами управления пока швах. Не могут элементарные вещи сделать, чтоб торпеды после выстрела, пройдя заданную дистанцию, ложились на новый курс. Точность — плюс-минус лапоть! Разброс точек поворота по дистанции до полутора миль. Опытная торпеда смогла удовлетворительно работать с носовых и кормовых курсовых углов лишь по целям, идущим быстрее 30 узлов. У них «рабочий» след, который головка распознаёт, 2,5 мили и больше. Устройство введения данных тоже испытаний не выдержало. Только вручную, до заряжания в аппарат. Так что «умные» торпеды у нас не такие уж и умные получаются. Стрелять ими можно только поперёк генерального курса цели, да помнить, какая «правая», какая «левая». Чтоб по кильватерному следу за кораблём противника пошла, а не от него. В общем, работаем.

— Работайте, работайте. Мой тебе совет — будь доволен тем, что есть. У буржуев и этого сейчас не водится. И, кстати, то, что есть надо тоже с головой использовать. Скажем, самолёты-торпедоносцы в море всегда смогут поперёк генерального курса зайти. А только для выбора «право-лево» сложных устройств ввода данных не требуется. Получается, авиацию ты «умными» торпедами можешь уже сейчас начать вооружать. Сколько у кислородных авиаторпед дальность хода? Шесть с половиной миль на 50 узлах? Если бросать не ближе двух с половиной, чтоб не подставляться под МЗА, Вполне хватает, чтобы потом догнать цель, идущую со скоростью узлов тридцать или чуть больше. На всякие линкоры, крейсера и авианосцы хватит, а с эсминцами артиллерией разделаетесь… — заявил я уверенно и вернулся к чтению доклада.

Разумеется, шестидесяти полутонных фугасных бомб на два линкора, три лёгких крейсера и восемь эсминцев было маловато, даже принимая во внимание мастерство лучших пилотов Геринга. «Роял Соверен» вообще не атаковали и он не пострадал, «Ривендж» на который пикировало одно звено «церштёреров», отделался парой попаданий в палубу в носу и в броню кормовой возвышенной башни, не снизивших боеспособность линкора. Зато крейсерам, каждый из которых подвергся атакам восьми самолётов, прилетело много больше. Все три «гречанки», «Пенелопа», «Аврора» и «Галатея», остались на плаву, но были изрядно потрёпаны, получив от двух до пяти бомб каждая. Выход из строя турбин и котлов, подводные пробоины и затопления, исключили возможность дальнейшего сопровождения линкоров и крейсера кое-как дотянули лишь до Харстада, чтобы стоя на якоре заняться исправлением повреждений. Поскольку эти работы заведомо требовали больше суток, разрешённых советской стороной, на следующий день, с прибытием в район линкора «Фрунзе», их интернировали и разоружили. Эсминцам, стеснённым в манёвре, повезло ещё меньше. Трое из них сразу отправились ко дну, прочие же приткнулись к берегу, чтобы не утонуть. Поскольку состояние кораблей было ясно однозначно, тянуть и интернированием здесь не стали.

Закономерный итог боя, учитывая, что лишь на линкорах имелось по паре восьмиствольных пом-помов, а крейсера и эсминцы, из всего лёгкого зенитного вооружения, вынуждены были обходиться таким же количеством счетверённых крупнокалиберных пулемётов «Виккерс». Тяжёлая же зенитная артиллерия при стрельбе по столь скоростным и манёвренным целям, тем более — на пистолетной дистанции, оказалась совершенно бесполезной.

Совершив второй вылет, причём, на предельную дальность, авиагруппы Лютьенса 21-го апреля больше ничего сделать не успели. Четыре английских линкора типа «R», лишились эскорта, но пережили бомбёжки и ночью, соединившись, были уже в безопасности. Они уходили на северо-запад на 20-узловой скорости, выходя далеко за предельный радиус действия «церштёреров», которые в то же время, вместе с авианосцами, перемещались в сторону Нарвика всего лишь на 12 узлах в составе конвоя десантных транспортов.

Через сутки «Ривендж», «Резолюшен», «Ройял Соверен» и «Рамиллиес» были уже в 130 милях к востоку от острова Ян-Майен и, посчитав расстояние до оставшихся у Нарвика авианосцев Лютьенса безопасным, взяли курс на юг, к родным берегам. Увы, но в 10 часов утра разведчик «Валрус», запущенный с «Роял Соверина», едва успел сообщить перед своей гибелью, что его атакуют двухфюзеляжные истребители. Через короткое время ненавистные силуэты можно было наблюдать в небе непосредственно с палуб линкоров. За полчаса до полудня последовал первый из четырёх налётов, в ходе которых все ветераны Первой мировой были пущены ко дну.

Так мир узнал, что немецкий адмирал Маршалл с линейным крейсером «Гнейзенау», тяжёлым крейсером «Хиппер», авианосцем «Цеппелин» вовсе не отправился пиратствовать в Атлантику, а, обогнув Исландию, шёл к берегам Норвегии. В момент обнаружения четырёх «R», врагов разделяли какие-то жалкие сорок миль. Но англичане, гибнущие под ударами «церштёреров», смогли воочию увидеть корабли противника, лишь когда те подошли, чтобы поднять утопающих из воды.

Между тем, адмирал Лютьенс, следивший весь день 21-го, как «Резолюшен» и «Рамиллиес», обходя с запада Лофотенские острова, движутся на север, тем не менее, проявил осторожность и не стал сбрасывать со счетов то, что за десять часов ночного времени эти линкоры могут пройти полным ходом двести миль на юго-запад и обрушить огонь своих пятнадцатидюймовок на немецкие корабли. Он решил не подставляться и, с наступлением темноты, повернул на 90 градусов влево, на северо-запад, сохраняя безопасную дистанцию. Но на этот раз британские подводники, наученные хитростью немцев, обложили их, пользуясь преимуществом над конвоем в надводном ходе, со всех сторон. Да, днём им приходилось нырять при приближении «цвиллингов», но этот самолёт, очевидно, был не самым лучшим «наблюдателем». Субмарины всегда успевали обнаружить противника первыми и скрыться под водой.

Лютьенс попросту не мог не наткнуться хоть на одну, что и произошло спустя час после полуночи. Немцы, насколько нам было известно, на своих кораблях гидролокаторами не располагали, но имели очень совершенные шумопеленгаторы. Одну из субмарин, шедшую в надводном положении под дизелями, эсминцы Лютьенса настигли, загнали под воду и закидали глубинными бомбами, о чём на следующий день появилась информация в газетах. Зато другая подлодка, услышав звуки боя, нырнула и затаилась в засаде. Почти неподвижную, обнаружить её немцам было крайне сложно.

Без четверти три ночи в авианосец «Рейн», бывший, «в девичестве», пассажирским трансатлантиком «Бремен», попали, одна за другой, сразу две торпеды. От сильного сотрясения корпуса корабль сразу же полностью лишился хода и энергии из-за сдвинувшихся с фундаментов котолов и механизмов, но и всё! Боеголовки торпед не смогли пробить буль, установленный и полностью залитый бетоном при переоборудовании ради улучшения остойчивости. Не будь его, или попади хоть одна из торпед в нос или корму, бывший лайнер, не имевший продольных переборок, как минимум, принял бы сотни, а может и тысячи тонн воды, если б вообще не затонул.

Пока эсминцы гоняли субмарину, флагманский корабль «Адмирал Шеер» сумел взять авианосец «Рейн» на буксир, сохранив, таким образом, 12-узловый ход конвоя. Но, разумеется, использовать по прямому назначению плавучий аэродром было нельзя. Любой, кто попытался бы с него взлететь, рисковал врезаться в надстройки и мачты идущего впереди флагмана. Так адмирал Лютьенс лишился доброй четверти остававшихся у него воздушных сил.

С рассветом, выслав сперва авиаразведку на ближний радиус и убедившись в отсутствии линкоров противника и вообще каких-либо кораблей, адмирал Лютьенс взял курс на восток, к Лофотенским островам. В течение дня его «цвиллинги», по большей части, отдыхали, занимаясь патрулированием и разведкой на полную дальность.

Были «цвиллинги» в тот день замечены и над Нарвиком, из которого ночью ушли, так полностью и не разгрузившись, все английские суда. Они, соединившись с остатками беглецов из Тронхейма, по следам военной эскадры, тем же проливом Хьелльсунн, вышли в советскую ДМЗ, где и были арестованы в связи с военной контрабандой на борту. Конвоировавшие их шлюпы «Лондондерри», «Лейт», «Дептфорд», «Ловестофт» и «Гримсби» не посмели связываться с набежавшими к Харстаду советскими торпедными катерами и эсминцами Северного флота и были с почётным эскортом выдворены за пределы норвежских территориальных вод.


В загребущие советские лапы попали шесть десятков разобранных истребителей «Гладиатор», почти вся артиллерия британской дивизии, весь автотранспорт, танкеры с авиационным и автомобильным бензином. Фактически, из всего привезённого с собой, англичане сгрузили на берег лишь войска с лёгким вооружением, боеприпасы к стрелковому оружию и продовольствие. Тому, чтобы освободить суда от прочих грузов, помешал снег, лежащий слоем глубиной от одного до полутора метров. Фактически, передвигаться без лыж можно было только вдоль железной дороги, да и по самому городу тоже далеко не везде. Машины же не могли нигде проехать вовсе, а конного транспорта островитяне не имели. Поэтому и склады устроили тут же — на самом берегу. Что им впоследствии больно аукнулось.

Вечером 22-го апреля советская авиаразведка прекратила слежение за немецким конвоем, когда он был уже в тридцати милях южнее Лофотенских островов. Вернувшись утром «америка-бомберы» Калинина не достчитались в составе каравана одного из эрзац-авианосцев и трёх транспортов, один из которых, судя по более ранним аэрофотоснимкам, вёз на палубе не менее дивизиона зенитных 88-миллиметровок. Надо полагать, что и эта ночь также прошла в противоборстве экипажей британских субмарин и немецких противолодочников. Зато за ночь адмиралу Лютьенсу удалось продвинуться глубоко в Вест-фьорд, подойдя к острову Барёйа. Оставив там авианосцы и большую часть транспортов под прикрытием эскортных миноносцев и тральщиков, адмирал Лютьенс на «Шеере» с четырьмя лёгкими крейсерами и ЭМ, приняв на борт штурмовые группы, пошёл непосредственно к Нарвику.

Какие были шансы у британцев, сгрудившихся вдоль железной дороги с одной только стрелковкой, перед лицом корабельной артиллерии и палубной авиации? Практически никаких. К чести томми следует сказать, что они не сдались, сумев, спустя два дня, организованно отступить к шведской границе и интернироваться. Взорвав, при этом, портовые сооружения и железнодорожные тоннели, разрушив сами пути и спалив город. Отвоёванный немцами канал поставки железной руды из Швеции оказался надёжно и надолго перекрыт.





Эпизод 12




— Да, наподдали немцы англичанам… Не ожидал от островитян такой немощи… — огорчился я от прочитанного доклада, понимая, что британцы нам, какой-никакой, но, возможно, будущий союзник. — Неужели они ничего не могли сделать? Как считаешь?

— Может и могли, — не тратя время на раздумья, видимо, уже прикинув варианты ранее, сказал генерал-адмирал. — Если б собрали все силы и ударили на Нарвик числа эдак 24-го или 25-го, имели все шансы немцев перетопить. Тем более, что к 25-му в Нарвик и адмирал Маршалл с «Цеппелином» заявился. Могли всех сразу прихлопнуть одним ударом.

— Что-то раньше это у них не особенно получилось, да и сил было больше намного.

— А ты головой думай, считай. Сколько, по-твоему, на немецких авианосцах бензина осталось и бомб? После того, как они одних линкоров восемь штук утопили? Ладно, пусть семь, с «Родни» базовая авиация постаралась. Но всё же? Взять «Дюнкерк» и «Страсбург», все оставшиеся крейсера, что под рукой, эсминцев максимум, подлодки, да даже шлюпы! Взять и ударить! Бомб на всех не хватит, если они вообще у немцев тогда оставались. Зато и от Кригсмарине остались бы рожки да ножки. И у меня б голова не болела. А эти… Французские линейные крейсера а Атлантику ушли конвои спасать. Английские крейсера устроили «норвежский экспресс», как это в газетах обозвали. Днём держатся в пределах радиуса полёта своих истребителей, а ночью на полном ходу делают рывок в Берген либо Ставангер, к утру выскакивая обратно. Ладно бы ещё они толковым делом занимались! А то сперва четыре дня туда подкрепления возили, а на пятый, наоборот, эвакуацию начали! Немцы, кстати, не будь дураки, подходы стали минировать. Крейсер «Ливерпуль» нарвался на полном ходу и затонул со всем барахлом. А разбили б немцев, суета эта была б уже ни к чему. И 26-го и даже 27-го было ещё не поздно, если б второй немецкий конвой перехватили, который Маршаллу и Лютьенсу топливо и боеприпасы привёз. Там всего восемь судов при шести эсминцах было.

— И почему же не ударили? Сглупили? Задора не хватило? — спросил я, предположив самое простое.

— Да какое там! В Лондоне такая чехарда началась! 21-го немцы с англичанами в объявленной нами ДМЗ сцепились. НКИД 22-го направил и тем и другим протест и повторное предупреждение. Так в Лондоне его некому было даже принять! Правительство ушло в отставку! Первый лорд адмиралтейства, разумеется, тоже. Командующий Флотом Метрополии ещё 20-го погиб. Новое правительство сформировали только 24-го, после всеобщей ругани. Где уж тут дерзкие рейды предпринимать…

— И? Кто премьер-министр? — насторожился я, помня, что в «эталонном мире» в подобных условиях было всего две кандидатуры, Черчилль и лорд Галифакс, выступавший за переговоры с Гитлером, что меня совершенно не устраивало. Но здесь и сейчас именно Черчилль, Первый лорд Адмиралтейства, нёс ответственность за разгром Ройял Неви! За такое могут и под суд отдать!

— Черчилль, сношай этого антисоветчика пьяный осьминог! — чуть не плюнул в сердцах нарком ВМФ СССР. — Выплыл, медуза склизкая! Верно люди говорят — дерьмо не тонет!

— Слава Богу… — выдохнул я с облегчением и тут же, в ответ на немое изумление, пояснил. — Он будет воевать с немцами до упора. Либо пока они его не размажут, либо он их. А Галифакс сдался бы и мир подписал, тогда воевать пришлось бы с Гитлером уже нам.

— Ты, конечно, мудрец великий и я тебя за это безумно уважаю, — с иронией сказал генерал-адмирал. — но есть кое-что, кое-какие условия, при которых даже Галифакс на мир не пойдёт никогда. До того, как не поставят всё на свои места, не разделаются с Кригсмарине, лорды подписать мир просто не могут. Без сильнейшего в мире флота нет Британской империи. Подписать мир после разгрома Роял Неви и зафиксировать такой статус — её фактическое самоубийство.

— И что? Есть чем громить Кригсмарине? — стал злиться я. — Что эти напыщенные дураки, с Первой мировой почивавшие на лаврах, подписывавшие дурацкие соглашения об ограничении вооружений, пустившие в распыл оставленное им в наследство военно-морское могущество, могут сделать теперь?! Теперь, когда оказалось, что линкоры ничего не решают, что нужны авианосцы?!! Когда немцы уже выиграли гонку в этих, ставших главнейшими, кораблях флота?!! Да у них даже самолётов толковых нет, не говоря о кораблях!

— Нет сейчас, так потом будут, — спокойно ответил Кожанов. — На текущий момент преимущество, кстати, тоже не столь очевидно. Если, конечно, как ты правильно заметил, не принимать во внимание самолёты. Сейчас в английских водах большой «Арк Роял», малые «Гермес» и «Аргус», со средиземного моря, вместе с линкорами «Бархэм» и «Куин Элизабет» перебрасывается французский «Беарн», который только-только ушёл туда из Бреста. Из Индийского океана идёт «Игл», который ожидается немного позже. Как раз введут в строй «Илластриес», работы на котором ведут круглосуточно. Итого, через месяц у Антанты будет 4 тяжёлых и 2 лёгких авианосца. Немцы к тому же сроку достроят «Штрассер» и у них будет 4 тяжёлых, если отремонтируют «Рейн», 2 лёгких авианосца и один «эрзац». Можно сказать — равенство.

— Если не принимать во внимание убогие самолёты стран Антанты и немецкие зенитки! — возразил я.

— Думаю, англичане всё же не дураки и сумеют что-то придумать, — выразил надежду нарком ВМФ. — Но до конца мая немцам в Исландию путь, фактически, открыт. Тем более, что Британия сама провоцирует. С перепуга 30-го апреля высадили десанты в Рейкьявике и на Фарерских островах. Сейчас, немцы только Норвегию «освободят» окончательно, увидишь, что будет.

— Ты, товарищ генерал-адмирал, прям провидец. Или напрямую сведения из штаба Кригсмарине получаете? — съязвил я, услышав прогноз.

— Тут семи пядей во лбу не надо иметь, — спокойно возразил Кожанов. — Куда им ещё после Норвегии успех развивать? А с баз в Исландии, которая, кстати, тоже формально датская территория и которую они будут не захватывать, а «освобождать», открываются прекрасные перспективы для блокады атлантических маршрутов снабжения Великобритании. Фактически у англичан остаётся лишь один относительно безопасный, но очень уж сложный маршрут. Из Средиземного моря транзитом через Францию и Ла-Манш.

— А если и его перекроют… — сделал я про себя предположение.

— Каким образом? — усмехнулся Кожанов. — Прорывом через Гибралтарский пролив?

— Разгромом Франции и выводом её из войны! — жёстко отрезал я в ответ.

— Слушай, я помню тот спор с маршалом Ворошиловым, в котором ты упирался, будто французов за три месяца разобьют, — скептически заметил генерал-адмирал. — Но никаких предпосылок к этому нет! Французская армия — сильнейшая в Европе! ВВС Антанты по числу самолётов превосходят немцев в полтора раза, если не больше! Генштаб РККА даёт прогноз на длительную, затяжную войну. Мои, в Главном штабе ВМФ — тоже. Да, немцы, кратковременно, завоевали превосходство на море. И то, теоретическое, поскольку прямо сейчас реализовать его, без передышки, неспособны. В перспективе Антанта однозначно восстановит положение за счёт более мощного, нежели у немцев, судостроения. Им надо только первое время продержаться, а потом всё вернётся на круги своя.

— Вижу, разгром Роял Неви, тоже одного из двух сильнейших флотов, вас ничему не научил, — вздохнул я с сожалением. — Ты, Иван Кузьмич, вот это аналитикам своим скажи! И повыше тоже не мешало бы предупредить о возможных сюрпризах, вроде новых способов ведения войны, как те немецкие авианосцы, которые сразу же обесценили английские линкоры. Надеяться, конечно, можно на лучшее, но вот готовиться к худшему — надо обязательно. А худшее для нас то, что к осени, кроме Германии, в Европе крупных игроков не останется. А мелкие — под Гитлера лягут. И вот тогда он, подготовившись за зиму, в следующем году попрёт на нас, невзирая на все договоры. Поскольку мы остаёмся единственной угрозой, во всех смыслах, идеологическом, экономическом, военном. Угрозой смертельной. Такое игнорировать нельзя. Так что думай, думай, как с немцами воевать будешь!

— Вот только не надо пытаться меня напугать! — усмехнулся Кожанов. — Ты уж столько раз «в яблочко» попадал, что опасения твои игнорировать попросту глупо. Подумаем. Ещё раз. Хотя, говоря по совести, всё уже думано-передумано. Война с Германией — дело РККА. РККФ что здесь такого сделать может? Артиллерийской поддержкой и высадкой тактических десантов вдоль берега поддержать? В открытый океан, при наличии в нём тяжёлых авианосцев врага, нам путь заказан. Какая б у нас ни была ПВО. Немцы уже 200 самолётов на палубах имеют. Дальше — больше. Одна надежда, что британцы как-то сумеют их подсократить. А у нас на четырёх авианосцах СФ всего восемьдесят самолётов. Заклюют. Просто числом задавят. Остаётся только подводными лодками на коммуникации выходить. Вот и всё.

— Нет, не всё! Смотри, наши войска стоят в двух норвежских провинциях в считанных километрах от Нарвика…

— Кхм… Можешь об этом забыть. Правительство Квислинга уже поблагодарило нас и попросило убраться восвояси. В связи с устранением угрозы вторжения агрессора на территорию Северной Норвегии. Мы, конечно, предупредили, что войска будем месяц выводить. Больше срок устанавливать было б просто неприлично. Надеюсь, английские недобитки успеем подлатать и с собой утащить.

— И что, даже не попытались там зацепиться?! — возмутился я.

— А ты предлагаешь с союзником Гитлера воевать?!

Мда, похоже не рассчитывал товарищ Сталин, что с норвежской ДМЗ так получится. Да и кто мог предполагать до 20-го числа, что немцы к Нарвику, к которому сухопутных путей с юга вообще нет, через Флот Метрополии прорвутся? Не все ж такие путешественники между мирами, как я! И слава Богу…

— Всё равно, — сказал я, успокоившись. — Норвегия — узкая прибрежная полоса. Да, авианосцев у нас толковых нет. Но зато авиации хватает. Ты помнишь, какую штуку я японцам сосватал? Сборный аэродром на Плещеевом озере? Вот и нам не мешало бы, в случае чего, таким способом себе превосходство в воздухе обеспечить и вдоль берега, с севера на юг, до самой Дании и ударить! К войне с нами по сухопутным границам немцы, без сомнения, подготовятся. А, вот к такой стратегический охват, будут ждать, как думаешь? Ведь смотри как всё хорошо вытанцовывается. Норвегию всю целиком можно не занимать. Достаточно плацдармов с плавучими аэродромами во фьордах. Захватывать их будут, последовательно, части морской пехоты, делая прыжки вдоль берега на боевой радиус истребителей. А для закрепления плацдармов туда можно уже дивизии РККА морем перебросить. Те, что по мобилизации на севере, в Архангельске, формироваться будут. Так эти дивизии можно быстрее в дело ввести. Сравни, их на кораблях в Норвегию, или на поездах в Белоруссию, Литву или на Украину быстрее доставить? Вот и выходит, что в открытии второго фронта на севере Германии РККФ под твоим командованием предстоит сыграть решающую роль. Это уже по другому оценивается, нежели в подручных у армейцев состоять! Даже если не выгорит и до десанта в Данию дело не дойдёт, Гитлер не сможет такой удар просто игнорировать, будет стараться восстановить положение. А это и сухопутные войска, которые могли бы оказаться на основном фронте, притянет, и все усилия немецкого ВМФ тоже. А мы их, закрепившись в труднопроходимой местности, перемалывать будем. Посчитай по срокам, по всему выходит, что дойдёшь до Осло быстрее, чем немцы ДМЗ в Польше преодолеют. Тут уж им не о наступлении на нас, а о защите своей территории надо будет думать!

— Эх… на авантюры меня подбиваешь! — яростно принялся генерал-адмирал натирать ладонью лысину. — Ну, а как не выгорит! Скажут — выпендриться захотел, неймётся наркому, шило в заднице! Хотя, на первый взгляд, если армейцы не подведут с мобилизацией в Архангельске, почему нет? Авиации, катеров, барж, береговых орудий — хватит. Корабли побережём. Мониторы «Лазо» туда, разве что, подбросить? Да, нечего им в финских шхерах отираться. Никуда Аландские острова и без них не денутся.

— Соображаешь, — рассмеялся я довольно. — А теперь скажи мне, как вот в этом стратегическом прорыве ВМФ СССР чуть ли не в самое сердце Германии, ты будешь линкоры использовать?